П.Ш. Габдрахманов. Имя, семья и familia во Фландрии XII-XIII веков. Часть 3

Не влияли, видимо, различия в их правовом статусе и на круг выби­раемых ими имен при имянаречении своих детей. Сравнив отдельно для каждого монастыря именники родословных у свободных и у сервов, можно заметить, что они по совокупности являются практически одинаковыми у зависимых разного статуса. Однако, они оказываются не вполне одинаковыми, если сопоставлять генеалогии одной и той же со­циальной подгруппы (например, сервов), но из разных монастырей. Вы­ясняется в этом случае, что степень распространения некоторых германских мужских (см., например. Walterus, Willelmus) и женских (Ava, Avina, Heila) имен среди членов генеалогий зависела в гораздо большей мере от их принадлежности к той или иной конкретной сеньории, а не от правового статуса (см. графики 3а и 3б).

Это обстоятельство заставляет с большим вниманием отнестись к тем антропонимическим различиям, которые все же имели место в ге­неалогии церковных зависимых из обеих сеньорий. Прежде всего, бро­сается в глаза некоторое сокращение доли германских и увеличение до­ли христианских имен и у мужчин, и у женщин из сеньории Гентского [129] монастыря при одновременном усилении у них (особенно явственно у женщин) концентрации имен (см. графики 2а и 2б). Более детальный анализ именников полностью подтверждает эти наблюдения. Число наиболее распространенных имен явно сокращается в сеньории Генгского монастыря. Если в генеалогиях из Энама, встречается лишь одно мужское германское имя (Amulphus), которое носят свыше 10% мужчин с германскими именами, зависимых от этого монастыря, то в родослов­ных из Гента таких имен уже три: к Amulphus добавляются Walterus и Willelmus (см. график 3а). В общей совокупности эти три имени носят уже свыше половины мужчин с германскими именами из этой сеньории. Постепенно концентрируются и женские имена. Среди женских гер­манских имен получают особое распространение два имени: Heila и Ava (Avina), а среди негерманских - Margareta (Greta) (см. графики 3б и 4б).

Однако, вряд ли эти различия в именниках из обеих сеньорий на­прямую связаны с их принадлежностью к церковным зависимым из раз­ных сеньорий. Вероятнее всего, они лишь отражают общий процесс концентрации и христианизации имен, шедший в течение XII-XIII вв. и просто лучше проявившийся в более поздних в основной своей массе ге­неалогиях Гентского монастыря (см. табл. 1). Что же касается некото­рых других антропонимических особенностей генеалогий зависимых монастырей Энама и Гента, то они, видимо, имеют чисто региональный характер, поскольку (как выяснилось) в средневековой Фландрии не всегда были абсолютно одинаковыми даже именники жителей соседних деревень ²⁴.

Таким образом, исходя из полученных результатов, существенные различия генеалогического, демографического и антропонимического характера в родословных sainteurs из Энама и tributaires из Гента мной не прослеживаются. Свидетельствует ли это о полном отсутствии влия­ния монастырской сеньориальной familiae на некоторые проявления частной жизни ее членов, в частности на их семейно-родовое самосоз­нание, демографическое поведение и систему имянаречения?

Казалось бы, вовсе нет. В ряде случаев, напротив, это влияние представляется совершенно очевидным. Например, легко выявляется связь между одинаковыми в обеих сеньориях порядком наследования статуса по материнской линии и женскими по типу генеалогиями sainteurs. Вероятно, это означает, что и в сознании самих церковных зави­симых родству по материнской линии также придавалось по крайней мере не меньшее значение, чем родству но отцовской линии. Ведь имен­но от статуса матери зависело определение и сохранение их правового положения в сеньории. Однако, определяющую роль здесь вряд ли иг­рали сеньориальные обычаи наследования статуса и соответствующего [130] им порядка описания генеалогий зависимых в конкретной сеньории, ибо они были идентичными у всех церковных сеньорий данного регио­на (причем не только самого графства Фландрии, но и некоторых сопредельных с ним территорий). Соответственно, речь должна идти о влиянии на семейно-родовое самосознание sainteurs не обычаев кон­кретной сеньории, а региональных сеньориальных обычаев. Значе­ние же той или иной конкретной сеньории в этом случае ограничива­лось, видимо, ролью простого передаточного звена в механизме тако­го влияния.

Кроме порядка наследования статуса оказывал влияние на структу­ру их генеалогий и сам правовой статус отдельных категорий sainteurs в сеньории. Выясняется, что в генеалогиях церковных зависимых, проис­ходящих из сервов, мужские родичи были представлены в гораздо большем числе, нежели в генеалогиях зависимых из свободных. При этом и у тех, и у других статус наследовался, а родство в генеалогиях велось везде одинаково по материнской линии. И хотя пока не понятно, что же заставляло с таким вниманием описывать мужчин в генеалогиях быв­ших сервов по сравнению с генеалогиями свободных, и что же скрыто за всем этим, ясно другое: полная идентичность самих различий в гене­алогиях sainteurs различного происхождения в разных сеньориях говорит о том, что здесь все же решающее значение имела не связь зависи­мых с той или иной конкретной сеньориальной familia, а их принадлеж­ность к определенной социально-правовой подгруппе внутри всего слоя sainteurs.

Практически никакого влияния не оказывала монастырская сеньо­рия на антропонимическое поведение своих зависимых. К уже сказан­ному выше добавлю еще одно наблюдение: имена особо почитаемых в той или иной монастырской обители святых (Petrus, Maria, Amalberga etc.) отнюдь не входили в круг наиболее и излюбленных и часто избираемых sainteurs имен. Имя Petrus отмечено среди них лишь единожды: не­сколько чаще встречается имя Maria, но имя Amalberga вообще не зафик­сировано ни разу. И все это кажется весьма странным: ведь sainteurs. посвящая себя и свое потомство святому того или иного монастыря, признавая свою зависимость от него и вступая под его покровительст­во, тем самым как бы выражали ему свое почитание! Тем не менее, вы­ясняется, что это почитание «антропонимически» никак у них не про­является.

Вот, к примеру, среди богатого собрания грамот аббатства Святого Петра в Генте сохранилась и такая, где некая свободная женщина по имени Gerlendis совершает между 941 и 955 годами акт самодарения се­бя и потомства с тем, чтобы стать трибутарией из familiae Святой Амальберги (Gerlendis bene libera tributariam se constitua cum omni posteritate ex se processura ad locum Blandinium ut esset de familia sancte Amalberge virginis) ²⁵. Спустя примерно два столетия данный акт был [131] подтвержден другим актом, в котором рассматривалась судебная тяж­ба, возникшая в это время между аббатом монастыря и графом Фландр­ским по поводу статуса потомков Gerlendis. Здесь же была дана и ее ге­неалогия, из которой явствует, что ни одна из ее дочерей, внучек или правнучек так ни разу и не была наречена именем своей святой патро­нессы Amalberge. Самым же «популярным» женским именем в семье Gerlendis почему-то оказалось совершенно другое женское имя, Lutta, трижды в ней встречающееся: Нес Gerlendis genuit filiam nomine Luttam, cuius filiae fuerunt Hildegardis, Ennengardis, Imma et Heleuuit; Hildegardis genuit Luttam et Margaretam; Imma genuit Sigerum, Huboudum, Heleuuit et Luttam ²⁶.

Приведенный пример лишний раз свидетельствует о том, что антропонимическое поведение церковных зависимых во Фландрии XII—XIII веков определялось вовсе не их принадлежностью к той или иной церковной сеньории (и даже не к familia того или иного святого па­трона), а какими-то совершенно иными резонами. Какими же именно, еще предстоит выяснить.

График №1

Демографическая характеристика генеалогией

 

  

График №1а

Демографическая характеристика генеалогий свободных

 

График №1б [133]

Демографическая характеристика генеалогий сервов

 

 

График №2а

Концентрация мужских имен

 

 

График №2б [134]

Концентрация женских имен

 

  

График №3а

Распределение мужских германских имен

 

 

График №3б [135]

Распределение женских германских имен

 

 

 График №4б

Распределение женских негерманских имен

 

---

Комментарии

24. См. об этом подробнее в моей гл.: Что в имени тебе моем?...: Семья и имя во Фландриии XII-XIII веков в новом коллективном труде: Человек в мире чувств: Очерки по истории частной жизни в Европе и некоторых странах Азии до начала нового времени / Под ред. Ю. Л. Бессмертного. М., 2000. С. 78-84, особ. С. 78-79.

25. Van Lokeren. N 3l9. P. 180 (a. 1170).

26. Ibid.

Рубрика: Статьи.