П.Ш. Габдрахманов. Имя, семья и familia во Фландрии XII-XIII веков. Часть 2

Таблица 1

РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ГЕНЕАЛОГИЙ ПО ДАТАМ ИХ СОСТАВЛЕНИЯ

	Энам	Гент
Всего генеалогий, в т.ч.:	21(100%)	22(100%)
2-й пол. XI в.	-(-)	3(14%)
1-й пол. XII в.	7(33%)	4(18%)
3-й четв XII в	12(57%)	3(14%)
кон. XII в.	2(10%)	2(9%)
нач.-сер. XIII в	-(-)	10(45%)

Таблица 2

СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ МОНАСТЫРСКИХ ЗАВИСИМЫХ

	Энам		Гент
	свободные	сервы	свободные	сервы
Всего генеалогий	12	9	21	1
Социальный статус: - до акта передачи - после акта
	liberae	ancillae, mancipia	liberae	servi et ancillae
	(servi el ancillae)(in marginae)	Servi et ancillae	tributariae, familia	servi et ancillae
Судебная зависимость от кого?	in (ius) advocatiam(ae) ecclesie		nullum advocatum preter abbatum, advocatia ecclesie
Платежи (в денариях): - личный - брачный - посмерный
	2	2(4.6)	2	2
	6	6 (optimum capitalem)	6	6
	12	12 (optimum capitalem, dinudiam substantiam)	12	12

Прежде всего, генеалогии трибутариев (tributariae) монастыря Св. Петра в Генте очень близки по манере составления и формуляру описания ранее изученным мной генеалогиям церковных зависимых монастыря Энам. Вот, например, как выглядит одна из них: Нес sunt nomina que spectant ad advocatiain Sancti Petri et solvere debent pro censu II [125] denarios annuatim; in matrimonio VI et in morte XII. In parochia de Harlbeccha: Ingewif de Cruce et Reinewif de Lisa, sorores, filie Ingewif Gertrudis et Ava filia Gertrudis, Chrustiana filie Matildis, Heila Gertrudis filia, Reinewif, Mainsendis filia, Gertridis filie, Gertrudis, Greta, filie Grete, Adelisa, Sibilia, Heila. Ex eadem natione Gerberga, ex Gerberga Clementia et Christiana, ex Clementia Reinewif, filie Reinewif, Mattildis, Sarra, Odilia, Sarra, Christina filia Gerberge, Odilia filia Christine, Christina filia Odilie sororis Canche, Alosa filia Matildis. Renovata est hec cartula anno Domini MCXXXVII²⁰.

Данная генеалогия чрезвычайно похожа по своей форме и типу на родословную Laniardis из числа зависимых женщин монастыря Энам. подробный анализ которой был мной осуществлен в предыдущем очерке²¹. Эти, равно как и все остальные генеалогии церковных зависимых обоих монастырей, представляют собой цепь последовательных описаний потомства (главным образом, дочерей) у каждой из женщин, входящих в родовую группу, по нисходящей линии, начиная от родоначальницы (или ее дочерей) и кончая ее внучками, правнучками и даже иногда праправнучками. При этом описание может вестись по поколениям или по ветвям генеалогии трояким способом: указывается, что либо такой-то или такая-то является сыном (filius) или дочерью (filia) такой-то, либо от такой-то «произошли» (exierunt; venit) такие-то, либо такая-то «родила» (genuit; peperit) таких-то. Такой простой способ позволяет составителям этих генеалогий с помощью очень скупых средств (например, применяемая ими терминология родства не выходит практически за рамки терминов: filius/filia. frater/soror) давать тем не менее описание родословных групп таких размеров, которые могли состоять из пяти-шести поколений и включать в себя до сотни родичей.

Еще важнее среди их особенностей отметить то, что в генеалогиях и того, и другого монастыря родство ведется строго по женской линии - от матерей к дочерям. Речь, таким образом, в обоих случаях идет преимущественно о нисходящих «женских» генеалогиях²². Объясняется это прежде всего обычаями наследования статуса у зависимых данной категории, который тоже передавался по женской линии от матерей к дочерям. Отсюда, видимо, и проистекает особый интерес составителей генеалогий (но только ли с их стороны?) к родичам женского пола с материнской стороны у этих зависимых.

Все эти генеалогические особенности родословных в равной мере находят проявление и в их демографических характеристиках. Практически они малоразличимы у обоих монастырей (см. график 1). В самом деле, здесь и там доля матерей среди женщин остается неизменной (44-47%). Столь же постоянным у зависимых обеих сеньорий оказалось [126] и среднее число детей, в особенности дочерей у одной матери (2,8-2,2 детей и 1,9 дочерей). Отмечается значительная недорегистрация мужчин в обеих группах генеалогий: соотношение полов составляет 46 мужчин на 100 женщин в Энаме, а в Генте и того меньше: только 18 на 100. Связано это, главным образом, с недоучетом сыновей (доля матерей, среди детей которых упомянуты только сыновья, составляет лишь 8-4%) и со значительным «перекосом» в описании полового состава детей у матерей в сторону дочерей (доля матерей с одними лишь дочерьми достигает 53-80%). Поэтому и среднее число сыновей у матерей тоже явно занижено и составляет, соответственно, лишь 0,6 и 0,2 сыновей. Налицо явная «дискриминация» в отношении сыновей и подчеркнутое внимание к дочерям при их перечислении и описании (только ли при этом?) в генеалогиях зависимых обоих монастырей.

Основные антропонимические параметры у церковных зависимых обеих монастырских сеньорий тоже малоразличимы (см. графики 2а и 2б). Имена германского происхождения явно преобладают как у мужчин (78-83%), так и у женщин (62-76%). Концентрация, т.е. степень распространения одинаковых имен, остается и здесь и там невысокой: 2,3-2,2 мужчины на 1 мужское имя и 3,2-3,7 женщины на 1 женское имя, хотя доля имен, встречающихся не единожды, охватывает по совокупности 68-72% мужчин и 80-89% женщин. Довольно велика повторяемость имен, как мужских (36-39%), так и женских (53-55%) внутри генеалогий, свидетельствующая о наличии и здесь, и там наследственных, семейных имен. То, что речь идет именно о таковых, доказывается, в частности, и тем, что так же, как в Энаме, в генеалогиях церковных зависимых из Гента некоторые имена (мужские и женские, германские и негерманские) наследуются иногда только в одной-единственной генеалогии, при этом они не повторяются или даже вообще не встречаются в других генеалогиях.

Очень схожи и именники зависимых обоих монастырей (см. графики 3а, 3б и 4б). К числу наиболее распространенных, и в Энаме, и в Генте принадлежат фактически одни и те же мужские и женские имена, причем как германского, так и негерманскою происхождения. Круг этих наиболее «модных» имен узок и насчитывает в каждом случае чуть больше десятка. Из германских мужских имен приблизительно одинаково выделяются по частоте встречаемости имена Arnulphus, Balduinus, Gerardus и, особенно, Walterus и Willelinus. Из женских германских имен к ним относятся: Adela (Adelisa, Alisa, Alis. Aelidis)²³; Ava (Avina) и Heila (Heilewit), а из негерманских: Beatrix и Margareiha (Greta).

Все вышесказанное свидетельствует о генеалогической, демографической и антропонимической идентичности родословных церковных зависимых обеих familiae. По сути речь идет о данных одного типа или одного ряда, что собственно и призваны проиллюстрировать [127] приводимые мной графики, на которых символизирующие эти данные линии, относящиеся к тому или другому монастырю, вычерчивают практически один и тот же рисунок. Сами эти линии, за каждой из которых скрыты сотни живых людей, как бы повторяют движение друг друга: они либо пересекаются друг с другом, либо следуют параллельно друг другу, либо даже и вовсе накладываются друг на друга. И в этом их параллельном движении поначалу ощущаешь даже что-то завораживающее... Однако, затем начинаешь догадываться, в чем же заключен смысл этого движения и что же скрывается за самой этой идентичностью. По всей видимости поведение сотен самостоятельных индивидов, несмотря на всю его вариативность и даже порой уникальность в каждом конкретном случае, в массе своей оказывается отнюдь не хаотичным и не случайным, а, напротив, подверженным определенным закономерностям; оно вполне укладывается в некий статистический ряд и поэтому может быть изображено в виде графических линий. Их подобие у зависимых двух монастырей, помимо общности формуляра генеалогий, за которой, естественно, стоят прежде всего интересы сеньора учитывать среди родичей этих зависимых в первую очередь тех из них, от учета которых зависит гарантия сохранения за ним прав на всех остальных и их потомство; это подобие в какой-то мере должно отражать также и идентичность семейно-родового самосознания, демографического и (вне всяких сомнений) антропонимического поведения самих зависимых обеих сеньорий.

Все это также подтверждает справедливость и неслучайность многих из тех наблюдении, которые были мной сделаны раньше на материале одной лишь сеньории монастыря Энам. К числу их следует отнести и некоторые замеченные мной различия, касающиеся родословных sainteurs из свободных и из сервов. Напомним, что речь шла о различиях прежде всего демографического плана. Генеалогии церковных зависимых из сервов имели в сеньории монастыря Энам менее выраженный «женский» тип. Хотя родословная и в этих генеалогиях тоже велась строго по женской линии, женский перевес в них был менее ощутим, а доля сыновей и дочерей среди детей оказывалась обратной тон, которая имела место в генеалогиях свободных женщин. Соответственно, благодаря более полному учету у них сыновей, и многодетность матерей-сервок была выше.

Все эти только что указанные особенности родословных церковных зависимых из сервов полностью повторяются и в генеалогиях tributariae монастыря Св. Петра в Генте. Более того, здесь они проявляются даже ярче и отчетливее. В самом деле, разница в соотношении полов, в доле сыновей и дочерей, в среднем числе детей в генеалогиях свободных и сервов из Гента оказывается еще более ощутимой, чем в соответствующих генеалогиях из Энама (см. графики 1а и 16).

Таким образом, связь этих различий с правовым статусом получает новое подтверждение и вряд ли может быть оспорена. Однако, смысл этих различий остается для меня пока не вполне ясным. Не исключено, [128] что эти различия свидетельствуют об особенностях семейно-родового самосознания и демографического поведения монастырских зависимых, происходящих из сервов, по сравнению с зависимыми из свободных. В прошлый раз я указывал также и на различия антропонимического характера родословных свободных и сервов из Энама, сходных по типу с демографическими в том смысле, что повторяемость мужских имен в генеалогиях сервов была - в отличие от повторяемости женских имен - тоже выше, чем в генеалогиях свободных, что - на мой взгляд - предполагало бытование у сервов преимущественно мужских, а не женских, как у свободных наследственных семейных имен.

К сожалению, результаты антропонимического анализа генеалогий зависимых из familia монастыря в Генте не подтверждают этот вывод, ибо здесь, в единственной (но довольно крупной) сервильной генеалогии по сравнению с генеалогиями свободных повторяемость имен оказывается столь же высокой как у мужчин, так и у женщин. Стало очевидным, что повторяемость имен в генеалогии зависит прежде всего от того, каким было соотношение числа мужчин и женщин в этих генеалогиях. В генеалогиях сервов это соотношение ровнее, соответственно в этих генеалогиях лучше проявляются и некоторые семейные традиции имянаречения, выражающиеся в практике наследования имен не только по женской, но и по мужской линии. Отсюда следует предположить, что вероятно и в других генеалогиях церковных зависимых независимо от принадлежности их членов к той или иной социальной подгруппе существовали не только женские, но и мужские семейные имена, и эти имена могли передаваться из поколения в поколение как по мужской, так и по женской линии. Иными словами, в этом смысле антропонимическое поведение членов генеалогий вероятно не зависело от их статуса и скорее всего было одинаковым у всех церковных зависимых, происходящих как из свободных, так и из сервов.

Комментарии

20. Van Lokeren. N. 220. P. 135.

21. Габдрахманов П.Ш. Семейные традиции... С. 209-210.

22. Это подтверждается и самими названиями генеалогий, в тех, к сожалению, редких случаях, когда они даются: posteritas, successio (successores) (posteritas) generis, progenies, natio, familia, genealogia, troncus такой-то родоначальницы Сама же родоначальница называется иногда mater, matercula.

23. Все эти имена происходят из одного «корня», точнее из одних и тех же двух лексем: Adal- и - haid.

Рубрика: Статьи.