Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 178

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

Не то бы им не избежать ни мук, ни злых речей,

Ни смерти злой, что ныне ждет всех тех, род знатен чей.

Однажды в город граф Монфор направил трубачей.

И стал призывный глас трубы предвестьем тех вестей,

Что из Тулузы гонит граф отнюдь не люд простой,

Но рыцарей и знатных дам, известных добротой,

И там остаться не должно ни копий, ни мечей,

Дабы Тулузу защитить не смог бы меч ничей.

«О граф, — сказал один барон, — превыше всех людей

Бог вас возвысил и вознес. Ужели тот злодей,

Что строит козни день и ночь, тот, чья душа черней

Безлунной ночи, тот, что злей и хуже, так и знай,

Чем сонмы недругов иных, меж кем ни выбирай,

Все ж вами должен быть прощен? Лишь тот, кто бездны край Не зрит в безумной слепоте, кроит на сей покрой!»

«Нельзя, — воскликнул Ги Леви, — щадить осиный рой!» «Сеньоры, — отвечал Монфор, — я выбрал путь иной».

И граф негласно дал понять общине городской,

Что выкуп нужно заплатить, купив ценой такой

Жизнь и свободу горожан. Стремясь обресть покой,

Тулузцы заплатили дань¹, на все махнув рукой.

Как раз на праздник Всех святых², в один из светлых дней

Велел граф воинам своим, что злее злых зверей,

Изгнать почтенных горожан, от них очистив край.

Тулузцы потеряли сон, попав ни в ад, ни в рай.

Как овцы, коих гуртовщик бранит, чтоб шли быстрей,

Бежали рыцари и знать прочь от своих дверей,

И столь был тяжек крестный путь, столь был жесток конвой,

Что гнев и страх, тоска и злость, и боль, и пыль, и зной

Давили, плечи их согнув, как будто груз двойной,

И пот, и слезы по лицу текли струей одной.

И разрывались все сердца от мысли роковой;

И пыл от немощи угас, как уголь под золой,

И сил не стало никаких. Рыдай и слезы лей!

Прощался с ними стар и млад. И громкий плач детей,

Сестер и братьев, юных жен и старых матерей,

Как на больших похоронах слились в протяжный вой.

Один о смерти небеса молил в час роковой,

Избавить край от чужаков — вот что просил другой,

А третий громко проклинал насилье и разбой.

Монфор же разослал гонцов по всей земле своей...

И вот недели не прошло с тех самых пор, ей-ей,

В Тулузу двинулся народ, спеша туда толпой,

С собой лопаты и кирки нес люд мастеровой,

Чтоб город весь обрушить в прах и все сровнять с землей.

От бед Тулузу защитить не мог ни ратный строй,

Ни даже воин ни один в кольчуге боевой.

И граф сказал: «Крушите всё³, чтоб мы сквозь город сей

Могли промчаться без помех, сев на своих коней»

Вот разрушенье началось. Шум, грохот, треск камней;

Руины башен и куртин, обломки галерей,

Порталов, сводов, крыш, колонн... Лежало все горой!

Враг не щадил ни малый дом, ни замок родовой,

И шум тот был похож на гром из тучи грозовой,

На грохот рушащихся гор, на барабанный бой.

Зашлись сердца у горожан, ручаюсь головой,

Столь было горе их черно, сколь черен мрак ночной,

Ведь пал во прах от рук лжеца весь город вековой

И бедам несть числа.