Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 164

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

65

Всяк счел, что городу Господь спасенье даровал.

Тем часом лагерь парижан в смятенье пребывал,

Там лишь о силе горожан всяк разговоры вел.

Всю ночь трубили трубачи, тревожа спящий дол,

И снаряжение свое в порядок всяк привел —

Ведь в битве истый паладин спасенье находил,

В бою он радость обретал, сражаясь что есть сил.

Наутро войско горожан явило ратный пыл

И град камней из катапульт по стенам замка бил.

Бокерцы смело шли на штурм, никто не отставал,

Хоть враг расплавленным свинцом их сверху поливал.

А в храме Пасхи² юный граф таран установил,

И мастер длинным острием устройство оснастил

Так ловко, что за разом раз ломал преграду кол

И вот уж было брешь пробил и стену расколол³.

Но враг, уловку применив, на нет все дело свел:

Тот кол веревочной петлей опутал и оплел⁴,

Сначала только захватил, а там и удержал

К великой жалости всех тех, кто замок осаждал.

Бокерцы сделали подкоп, и каждый ожидал,

Что можно будет от реки прорыть киркой канал

И вскоре замок захватить, пройдя сквозь толщу скал⁵.

Однако доблестный Лиму решенье вмиг сыскал:

В мешки он паклю положил и серой пропитал.

Сначала паклю ту поджег, затем в подкоп спустил,

И вскоре серный тот фитиль столь дыму напустил,

Что всех вон выгнал; ни один не помнил, где и был.

Но град камней из катапульт пощады не давал,

Крушил бойницы и зубцы, преграды разбивал,

А там, где реял стяг со львом, что враг над замком взвил,

Метался бешеный огонь и смертью льву грозил.

«О, горе нам! — раздался крик. — Монфор нас погубил!

Увы, не знает наш сеньор, что крах уж наступил.

Нам надо весть ему подать, чтоб замок не пропал».

И тот, кто крикнул те слова, салфетку в руки взял,

Пустой сосуд из-под вина французам показал,

Дав знак, что замок и вином, и хлебом оскудел⁶.

И догадался граф Монфор о состоянье дел.

Симон от горя и тоски едва не поседел,

Зубами он заскрежетал, столь гнев им овладел.

«К оружью, рыцари!» — вскричал, столь о друзьях радел.

Весь стан в движение пришел, лишь граф приказ тот дал,

И каждый рыцарь скакуна взнуздал и оседлал,

Себя в доспехи облачил, коня в броню одел,

И скоро лагерь боевой затих и опустел.

Вблизи Бокера на холме Монфор бойцов собрал.

Холмом Повешенных⁷ тот холм народ Бокера звал.

Когда же протрубил трубач, призывный дав сигнал,

Монфор, к баронам обратясь, воскликнул и сказал:

«Сеньоры, боль моя тяжка. Враг столь свиреп и зол,

Что тех, кто в замке осажден, на край беды привел.

У них — ни хлеба, ни воды, стоит без снеди стол.

Но мне порукой Крест святой, что Судный день настал!

Дол будет бел от черепов, от свежей крови ал».

«Господь, о братья, — молвил Ги, — на битву нас послал!

Так будем биться до конца, чтоб Лев во прах не пал!

Победой славу укрепим. Всем нам цена — обол,

Когда на наших же глазах творится произвол».

Цветами многих орифламм в тот день Бокер расцвел...

В броне, при шлемах и щитах народ на битву шел.

Тут не был лишним добрый лук и дротик не мешал.

Кто нес отточенный топор, кто булаву держал,

И там, где был широкий луг, теперь лес копий встал.

Сраженье началось.