Ю. Л. Бессмертный. Изменение структуры межсеньориальных отношений в Восточной Франции XIII в. Часть 4

Рассматривая фьеф-рентные контракты, исследователи обращали до сих пор главное внимание на их юридическую специфику и, особенно, на их роль в эволюции военной организации феодального общества40. Такой угол зрения в известной степени определялся достигнутой стадией в изучении данного института, на которой требовалось прежде всего дать формальную его характеристику. Поскольку, однако, эта стадия теперь уже пройдена, следует попытаться понять и оценить самую сущность фьеф-рентных отношений, их роль и место в эволюции межсеньориальных связей и феодального общества в целом.

В течение нескольких столетий, начиная со времени победы феодального строя и до XII в. включительно, т. е. до широкого распространения рентного фьефа, отношения внутри господствующего класса базировались, [62]как правило, на передаче земельного феода41. Это означает, что личные отношения внутри господствующего класса были тогда неразрывно связаны с разделом прав на землю, которая была главным и единственным видом феодального богатства. Иными словами, личным межсеньориальным отношениям соответствовала в ту пору лишь одна форма вещных отношений, а именно: тех. основой которых была земля.

Другая картина при фьеф-рентном контракте. Передача в качестве фьефа ежегодною денежного дохода, абстрагированного от конкретного земельного владения или уплачиваемого за счет взимания торговых пошлин, так же как замена фьефа единовременным капитализированным пожалованием, очевидным образом связана с утратой землею своей монопольной роли в качестве единственной основы феодальных отношений вообще и связей внутри господствующего класса, в частности. Межсеньориальные отношения базируются теперь не только на земле и оформляют вещные отношения, складывающиеся не только на основе прав на землю. Самостоятельную роль играет здесь теперь движимое, денежное богатство. Оно еще не полностью оторвано от земельной собственности, поскольку его источником сплошь да рядом является верховная власть над той или иной территорией. Но его связь с землей уже утратила тот непосредственный характер, который имело всякое движимое богатство в раннее средневековье. Опосредствованность связи, соединяющей движимое богатство, предоставленное в качестве фьефа, с землей,— факт весьма важный. Он означает, что тенденция отделения капитала от земельной собственности42, ведущая к разрыву в распределении движимого имущества и земли43 присуща в рассматриваемую эпоху не только средневековому городу. Она обнаруживается, как видим, и в межсеньориальпых отношениях. Она свидетельствует о наполнении последних новым содержанием. Если раньше межсеньориальные отношения оформляли раздел прав собственности на землю, которая, по выражению Маркса, была лишь составной частью собственности на личность непосредственных производителей44, то при фьеф-рентных отношениях разделу подлежат лишь денежные доходы. Поэтому земля как таковая в меньшей степени выступает в качестве символа имерила экономического могущества и политического господства.

Раньше вассальные связи оформляли прежде всего границы, политического господства и линии соподчинения феодалов. Собственно экономические выгоды выступали в межсеньориальных отношениях как нечто [63]вторичное, том более, что жажда богатства не имела, как правило, иных стимулов, кроме тех, которые порождались «желудком сеньора». При заключении же фьеф-рентного контракта вассал сплошь да рядом не приобретал никаких новых сфер своего военно-политического господства, никакой новой территории, где бы он становился господином местного населения. Его вхождение в число вассалов какого-либо знатного сеньора может, правда, давать те или иные благоприятные возможности военно-политического усиления, но не они, как правило, являлись для вассала главным стимулом заключения контракта. На первом месте стоят теперь конкретные возможности расширения денежных доходов вассала. Само политическое усиление может ныне быть лишь следствием экономического обогащения. Соответственно и критериями, определяющими «военно-политический потенциал» того или иного феодала, могут стать не только (или даже не столько) число зависимых крестьян или площадь земельных владений45, сколько «ценностное» выражение доходов. Сеньор, имеющий сравнительно небольшие, но особенно доходные владения (включающие, например, большой город, или важный торговый перекресток, или плодородную виноградную долину), мог приобрести большее число вассалов и стать более влиятельным и могущественным, чем его сосед, господствующий над большей территорией и большим числом зависимых крестьян, не приносящих столь значительного дохода46. Межсеньориальные отношения сильнее наполняются, таким образом, экономическим содержанием, в них проступают отдельные черты, характерные для взаимоотношений между свободными частными собственниками.

Этот же вывод следует и из сравнения юридической формы собственнических прав вассала при получении земельного и рентного фьефа. Хорошо известно, что характерным признаком феодального землевладения является его иерархичность. Нигде она не выступает ярче, чем в многоступенчатых вассальных связях, складывающихся при субинфеодации земельных владений. Феодальная иерархия сохраняется, разумеется, и при фьеф-рентных отношениях. Однако там, где они создаются в отрыве от конкретных земельных владений, иерархичность в построении межсеньориальных связей не получает уже отражения в соответствующей иерархичности землевладения. Передавая вассалу в качестве фьефа ежегодную ренту, выплачиваемую, например, за счет торговых пошлин, или единовременное денежное пожалование, сеньор может предотвратить дальнейшую инфеодацию своих владений или даже вовсе не допустить инфеодации отдельных владений. Вследствие этого ограничивается развитие иерархичности землевладения и подготавливаются известные предпосылки для новой формы земельной собственности.

Какова же в таком случае природа фьеф-рентных отношений? Кто из историков прав — те, кто видит в них лишь феодальные черты47, или те, [64]кто считает ее в корне отличной от феодальной48. Попытаемся прежде всего определить правомерность постановки подобного вопроса.

Фьеф-рентные отношения, разумеется, предполагают принесение вассалом фуа и оммажа сеньору. С формально-юридической точки зрения, этого достаточно для отнесения фьеф-рентных связей к типичным вассальным отношениям49. Ясно, однако, что при решении поставленного вопроса нельзя удовлетвориться только его формально-юридическим аспектом. Не скрывала ли здесь традиционная феодальная форма новых по своему социологическому смыслу отношений? Иными словами, нас интересует, не возникали ли внутри сеньориального класса, т. е. среди земельных собственников, живущих феодальной эксплуатацией крестьянства, такие отношения, которые сами по себе не были бы характерны для межсеньориальных отношений классического типа (или даже вообще не несли в себе феодального содержании). О том, что такая возможность реальна, говорит, например, длительное существование в ряде областей Западной Европы вотчин-аллодов, уже упоминавшихся выше. Вотчинники-аллодисты получали оброки с крестьян, иногда — привлекали их на тех или иных основаниях к обработке своего домена, пользовались известными судебными и полицейскими правами50. По отношению к крестьянам эти вотчинники были в общем типичными феодалами. В то же время их земельные владения не являлись «держаниями» от какого бы то ни было вышестоящего сеньора и представляли собою безусловную наследственную собственность. Их подчинение королевской власти и ее представителям часто носило номинальный характер. Очевидно, отношения, в которых эти вотчинники-аллодисты находились с другими представителями сеньориального класса, никак не могут быть отнесены к межсеньориальным отношениям классического типа. Под этими последними принято, как известно, подразумевать отношения личного соподчинения, базирующиеся на иерархичности и условности землевладения и предполагающие обязанность личной службы нижестоящего сеньора вышестоящему. Внутри феодальной общественной структуры возможно, следовательно, существование таких элементов, взаимосвязи которых с другими элементами этой структуры неоднородны по своей природе: одни из этих взаимосвязей носят типично феодальный характер, другие же его не имеют.

Сеньоры, заключающие между собой фьеф-рентные договоры, являются собственниками значительных земельных владений и как таковые [65]осуществляют господство над их населением. Методы этого господства в период, когда получают распространение фьеф-рентные договоры, отчасти отличаются от тех, которые применялись в IX-XI вв., поскольку (даже если не касаться изменений в системе внутривотчинной эксплуатации) резко возрастает значение внеэкономического господства феодалов над купеческим и ремесленным населением51. Тем не менее, по своей сущности отношения сеньоров с другими классами остаются феодальными, так как содержанием этих отношений продолжает быть эксплуатация крупными земельными собственниками, каждый из которых обладает теми или иными политическими прерогативами, мелких производителей — главным образом земледельцев,— самостоятельно ведущих свое хозяйство.

Что касается взаимоотношений между сеньорами — участниками фьеф-рентных договоров, то их особенности, рассмотренные выше, дают, по-видимому, право отказаться от полного отождествления этого типа межсеньориальных отношений с классическим. Но и для противопоставления указанных двух видов межсеньориальных отношений также нет оснований. Как и при классических межсеньориальных отношениях, сеньоры—участники фьеф-рентных договоров находятся в личном соподчинении и обязаны друг другу личной службой52. Следовательно, хотя фьеф-рентные связи и отличаются от классических межсеньориальных отношений, они содержат в себе наиболее характерные их элементы (личное соподчинение, личная служба) и потому могут быть в целом причислены к межсеньориальным отношениям феодального типа. В рамках этих последних фьеф-рентные отношения занимают в известном смысле «крайнее» положение, поскольку они представляют ту модифицированную форму, за которой (как это будет показано нами в другом месте) стадиально следуют отношения качественно иного типа53.

Чтобы правильно оценить значение широкого распространения фьеф-рентных отношений, важно понять связь их с изменением структуры и положения сеньориального класса в целом. Исследованиями советских и зарубежных медиевистов последних лет показано, что важной тенденцией развития западноевропейского феодализма в XII-XIV вв. был неуклонный рост мелкого рыцарства, происходивший параллельно раздроблению многих крупных светских вотчин54. Это означало оскудение крупных феодальных родов, с одной стороны, и «измельчение» низшего слоя сеньоров — с другой. С точки зрения перспектив развития сеньориального класса особенно существенным было именно последнее. Утрата крупным вотчинником большей или меньшей части земельной собственности лишь переводила такого феодала в разряд средних или, в крайнем случае, мелких; самый факт принадлежности к сеньориальному классу не ставился [66]при этом под сомнение. Иначе складывались судьбы многих представителей мелкого и мельчайшего рыцарства. Ограничение (или запрет) дробления наследственных владений и невозможность получения новых земельных феодов создавали для младших сыновей этих сеньоров реальную угрозу вообще утратить свои сеньориальные привилегии. Видимо, в связи с реальностью этой опасности для немалой части рыцарства, в феодальном праве некоторых областей узаконивается сохранение сеньориальных привилегий в течение семи поколений, независимо от материального положения человека55.

«Вымывание» низших слоев рыцарства и оскудение части знати было чревато серьезными последствиями не только для отдельных представителей сеньориального класса. Оно ослабляло его в целом, относительно уменьшая его численность и экономическую мощь как раз в тот момент, когда набирали силу враждебные ему классы крестьян и горожан. В принципе процесс постепенного относительного ослабления сеньориального класса — так же как и опускание низшей его части — был в XII — XIV вв. вполне закономерен для рассматриваемой области56. Но отсюда, разумеется, не следует, что современники должны были безропотно примириться с намечавшимся ходом событий и не пытаться его предотвратить. Понять угрозу, которую это развитие создавало для судеб сеньориального класса, было не трудно. И, видимо, и церковь, и светские власти так или иначе ее сознавали. Во всяком случае можно сказать, что ряд мер, предпринятых ими в XII — XIV вв., по своему объективному значению содействовали консолидации сил сеньориального класса и в той или иной мере приостанавливали его ослабление. В числе политических мер этого рода назовем крестовые походы, создание духовно-рыцарских орденов, расширение численности придворных свит и т. д.57

В этой же связи следует, как нам кажется, рассматривать и появление новых видов фьефных отношений. В условиях, сложившихся в XII — XIV вв. на территории между Рейном и Луарой, их традиционные формы не были достаточны. Оскудевшие крупные сеньоры, с одной стороны, измельчавшие слои рыцарства — с другой, нуждались в таких формах межсеньориальных отношений, которые не были бы непосредственно связаны с передачей или с наличием земельных феодов. Этой потребности и отвечали, в частности, рентные фьефы.

Но распространение новых форм фьефных связей было использовано не только лицами сеньориального происхождения. Как показывают последние исследования, замкнутость французского дворянства в XII — XIV вв. не следует преувеличивать. В течение всего этого периода параллельно с исчезновением части сеньориальных родов происходило пополнение класса феодалов за счет «нуворишей» из числа министериалов, некоторых горожан, даже отдельных крестьян58. В привлечении этих [67]слоев были заинтересованы сеньоры, стремившиеся расширить число своих вассалов. Аноблирование было заветной целью для самих этих людей. Оно соответствовало обьективным интересам всего сеньориального класса, увеличивая его численность и экономическую силу. Но для того, чтобы оформить включение лиц неблагородного происхождения в состав господствующего сословия, далеко не всегда можно были использовать традиционные виды межсеньорнальных договоров. Наряду с ними удобно было использовать иные формы, в частности фьеф-рентные сделки, позволявшие признать любой вид денежного дохода «фьефом» от того или иного сеньора.

Рассматривая эволюцию системы отношений внутри господствующего класса, мы остановились вначале на анализе вассальных связей. Но в Восточной Франции XIII в., как и в ряде cоседних областей, существовали и иные формы межсеньориальных отношений, которые еще дальше ушли от своего классического типа. Они заслуживают отдельного исследования.


Комментарии

39. См. выше, стр. 57.

40. Это характерно и для книг Шанецкого и Лиона, в которых есть обширные главы о военно-политической и дипломатической роли рентных фьефов, но нет разделов о социальном содержании и значении фьеф-рентных сделок; эти вопросы затрагиваются лишь в «Заключениях» и притом самым беглым образом.

41. Констатируя вслед за многими другими исследователями этот факт, Ф. Гансхоф (F. I.. Ganshof. L.'origine des rapports feodo-vassaliques.—«I problemi della civilta carolingia»,Spolcto, 1954, p.47, 63—65; idem. Les relations feodo-vassaliques аuх temps postcarolingiens.— «I problemi comuni dell'Europa post-carolingia», Spoleto, 1955, p. 90, 101) отмечает, что безфьефные вассалы, жившие па пребенду, были чаще всего «бедными людьми», людьми «низкого положения». Эту гpyппy вассалов нельзя таким образом рассматривать как часть «господствующего класса»; поэтому самый факт ее существования не опровергает представления о монопольной роли земли, как основы межсеньориальных отношений в IX-XI вв.

42. См. К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 3, стр. 50.

43. М. Калганов («Собственность. Докапиталистические формации». М., 1962, стр. 5, 70—77, 433, 444—447) справедливо отмечает важность этого разрыва, как показателя определенной стадии в социальной эволюции. Поскольку во всех докапиталистических формациях земля была основным богатством, распределение движимого имущества не могло тогда не совпадать в своих общих чертах с распределением земельных владений. Это совпадение исчезает лишь при капитализме, при котором товарные отношения развиты настолько, что они оказываются способными преобразовать и сами земельные отношения, впервые создавая понятие полной частной собственности на землю. Зарождение разрыва в распределении движимого имущества и земли отражает, таким образом, не только рост товарного производства, но и эволюцию самого содержания собственнических прав на землю.

44. См. К.Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 25, ч. II, стр. 184.

45. Ср. М. Блок. Характерные черты французской аграрной истории. М., 1957, стр. 121.

46. Ср. В. Lyon. From Fief..., p. 271.

47. По мнению M. Шанецкого, фьеф-рентный договор — это попытка приспособить феодальное право к условиям денежной экономики, попытка в достаточной мере бесплодная в силу их несовместимости (Essai..., р. 180-182). Рентный фьеф был поэтому лить «имитацией» земельного, а фьеф-рентные отношения не отличались по своей сущности от обычных феодальных. Когда же в XIV в. феодализм приходит в упадок и феодальное право разлагается, фьеф-рентные сделки становятся по своему содержанию чисто экономическими, сохраняя от феодализма лишь cвой фасад. Б. Лион согласен с М. Шанецким в том, что фьеф-рентный контракт по своей сущности был феодальным явлением. Однако феодализм для Лиона — это прежде всего личная военная служба. В связи с этим он возражает против известного принижения роли фьеф-рентного договора М. Шанецким и расходится с ним в периодизации истории феодального общества. По мнению Лиона, фьеф-рентный контракт оказался той исключительно важной формой, благодаря которой организация вассальной службы смогла приспособиться к условиям развивающегося денежного хозяйства. Использование рентных фьефов вдохнуло, таким образом, в феодализм новые силы, омолодило его и позволило преодолеть критический период XIII в. Используя фьеф-рентную систему, феодализм приобрел как бы новое обличье. Его упадок относится лить к XV в., когда место фьеф-рентного договора занял договор о найме солдат, свободный от личного оммажа (indenture) (From Fief..., p. 264-265, 270-273).

48. По мнению Г. Миттейса, рентный фьеф нельзя рассматривать «просто как малоотклоняющуюся разновидность земельного фьефа»; это «совершенно новый тип», привносящий в ленное право капиталистическое содержание и укрепляющий положение сеньоров как обладателей капитала (H. Мittеis. Der Staat des Hohen Mittelalters, S.340).

49. Fr. Olivier-Martin. Histoire de la coutume de la prevote et vicomte de Paris, t. I. Paris, 1922, p. 263; idem. Histoire du droit francais. Paris, 1951, p. 260.

50. L.Geniсоt. L'economie rurale namuroise.., p. 62—63, 66—72; R. Boutruche. Une societe provinciale en lutte contre le regime feodale, p.31—40; H. Richardot. Francs-fiefs. Essai sur l'exemption tolale ou partielle des services de fief.— «Revue historique de droit francais et etranger», 1949, № 2, p. 259-265, 271; Л. И.Неусыхин. Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII-XII вв. М., 1964, стр. 34-36; Л. Б. Каплан. Очерки истории аграрных отношений на востоке центрального массива... в XIII-XV вв. Кандидатская диссертация. М., 1965. Машинопись, стр. 99.

51. Н. А. Сидорова. Некоторые вопросы истории Франции и советская медиевистика.— СВ, XVII, 1900, стр. 58.

52. Весьма характерно, что большинство заключавшихся в XIII в. фьеф-рентных сделок сопровождались обязательством вассала признать себя homo ligius сеньора, т. е. человеком, находящимся в более тесной вассальной связи с ним, чем с другими своими сеньорами.

53. В связи с этим нельзя согласиться с мнениями Шанецкого и Лиона, которые, хотя и по разным причинам, отождествляют фьеф-рентные отношения с традиционными феодальными (см. примеч. 47).

54. М. А. Варг. Исследования по истории английского феодализма в XI-XIII вв. М., 1902; L. Gеniсоt. L'economie rurale namuroise..., t. II; W. Hi11ebrand. Besitz-und Slandesverhaltniss des Osnabriickcr Adels bis 1300. Gottingcn 1961; E. Perroy. Social Mobility among the French Noblesse in the Later Middle Ages.— «Past and Present», № 21, 1962; G. D u b y. L'economie rurale et la vie des canipagnes dans l'Occident medievale. Paris, 1962; idem. Dans la France du Nord-Oucst. Au XII-e siecle: Les «Jeunes» dans la societe aristocratiqne.— Annalcs. E.S.C.,», 1964, № 5.

55. I. Geniсоt. L'economie rurale namuroise..., t. II, p. 298. Фактически воспользоваться этими привилегиями могли не все. В источниках засвидетельствованы случаи, когда потомкам рыцарских фамилий, превратившимся в крестьян или ремесленников, приходилось специально доказывать свой привилегированный статус, чтобы избежать выполнения тяжелых или унизительных повинностей (ibidem).

56. Ю. Л. Бессмертный. Причины воинственности средневекового рыцар ства. - ВИ, 1965, № 7.

57. С. Д. Сказкин. Очерки аграрной истории Западной Европы в средние века (готовится к печати).

58. См. нашу статью: «Некоторые проблемы социально-политической истории Каролингов в современной западноевропейской медиевистике» — СВ, 26, 1964, стр. 114— 115. Однако в некоторых областях, например в Эльзасе, явления подобного рода в XIII в. еще не наблюдаются (Н. Dubled. Noblesse et feodalite en Alsace du XI-e au XIII-e siecle.— «Tijdschrift voor Rechlsgeschiedenis», D. XXVIII, 3960, № 2, blz. 147-148).

Рубрика: Статьи.