А. В. Майоров. Первая уния Руси с Римом. Часть 5

Столь суровые упреки, очевидно, должны были последовать за отказом галицко-волынского князя от обязательств, принятых в отношении Апостольского престола. Этот отказ, хотя и выраженный достаточно определенно, был доведен до сведения Александра IV не самим Даниилом, а через посредство третьих лиц ("как дошло до нашего слуха", - писал папа). Поэтому понтифик счел необходимым лично обратиться к князю с увещеваниями и предостережениями насчет возможных последствий его отступничества.

Из буллы "Inter alia que" следует, что папа обвинял Даниила не только в нарушении присяги, данной на верность Риму, но также в "несоблюдении" католической веры, "неуважении к благодати", "пренебрежении религией", что в итоге было расценено понтификом как "отступничество от Иисуса Христа".

Характер этих обвинений заставляет думать, Что в качестве предлога для разрыва с Римом Даниил взял догматические расхождения между Восточной и Западной церквями, которые так и не удалось урегулировать в ходе никейско-римских переговоров об унии, прежде всего, римский догмат о филиокве, признать который отказались греческий император и патриарх. Отказ от признания филиокве, как нам представляется, и породил обвинение в отступничестве от Иисуса Христа.

О том, что вопрос о филиокве действительно имел принципиальное значение в отношениях Александра IV с Даниилом Галицким, можно заключить из обращенных к русскому князю слов папы, раскрывающих главную миссионерскую задачу Апостольского престола: "Господь не принимает покорности, если она не идет от веры, и не возымеют успеха никакие дела, если они ради укрепления веры не будут связаны с ее распространением и укреплением в душах всех людей, а особенно в душах царей и князей. Поэтому изо всех сил мы должны заботиться, чтобы вместе с распространением христианской веры по миру шире почитался Сын Предвечного Бога-Отца многочисленными слугами Божьими"88. В этих словах явственно слышится отзвук недавней полемики римских и греческих богословов по поводу непризнанного греками добавления в Никео-Цареградский Символ веры (в догмате о Троице), произведенного Западной церковью, об исхождении Святого Духа не только от Бога-Отца, но "и от Сына".

Свое письмо к Даниилу Александр IV заканчивает требованием вернуться в лоно католической церкви и для осуществления этого направляет к нему двух своих полномочных представителей. "Кроме того, своим письмом мы [45] возлагаем обязательство на наших досточтимых братьев епископов оломоуцкого и вроцлавского, чтобы они тебя к этому принудили церковным наказанием, отклонив апелляцию, а также призвали себе на помощь против тебя светскую власть. Суть этого не противоречит никаким апостольским грамотам какого угодно содержания, которые могли бы помешать действию этого послания или расходились с ним, а также постановлению двух заседаний генерального собора"89.

Как видим, Александр IV фактически аннулировал действие прежних обязательств Рима ("апостольских грамот") в отношении галицко-волынского князя, лишив его права апелляции к ним, и пригрозил, что в случае отказа следовать присяге на верность папе, против Даниила выступят верные Апостольскому престолу светские правители. Ссылка папы на постановление "генерального собора", очевидно, имеет в виду решение Первого Лионского собора (1245 г.) о низложении германского императора Фридриха II и, таким образом, содержит прямое указание на право церкви лишать власти неугодных ей светских правителей.

13 февраля 1257 г. датируются еще две буллы Александра IV с тем же названием, адресованные оломоуцкому и вроцлавскому епископам. Краткое изложение этих посланий сохранилось в папских регестах. Повторив все свои претензии к Даниилу понтифик поручает епископам применить к нему меры принуждения: "Потому поручаем вам этим апостольским посланием, если упомянутый князь не исполнит своего обещания, принудить его к этому церковным судом, отклонив апелляцию, и воспользоваться против упомянутого князя помощью светской власти"90.

Кто именно из светских правителей подразумевался здесь папой, можно заключить из приводимого А. Поттхастом текста записи о булле "Inter alia que" в папских регестах, в одном из вариантов которой Даниил Романович назван "вассалом венгерского короля" ("ut Danielem regem Russiae (rubrae ac regni Hungariae vasallum) ad promissa servanda censuris ecclesiasticis cogant")91.

Однако свою главную ставку в противостоянии с Даниилом Галицким Александр IV делал на другого европейского правителя. На это указывает подбор послов, которым было поручено предъявить папский ультиматум князю-отступнику. Ими стали олмоуцкий епископ Бруно и вроцлавский епископ Томас92.

Бруно фон Шауенбург, занимавший епископскую кафедру в Олмоуце в 1245 - 1281 гг., был одним из главных проводников папского влияния в Чехии, много сделавшим для повышения авторитета и укрепления благосостояния римской церкви. Епископ Бруно стал ближайшим сподвижником и главным советником чешского короля Пржемысла II Оттокара (1253 - 1278). Отличаясь необыкновенно воинственным духом, он также был умелым военачальником, неоднократно лично возглавлявшим королевские войска. В 1254 - 1255 и 1267 - 1268 гг. Бруно сопровождал Оттокара в крестовых походах в Пруссию.

Другой посол папы - вроцлавский епископ Томас I Козловарога, занимавший кафедру в 1232 - 1268 гг., - также принадлежал к числу наиболее верных Риму прелатов. Получив образование и докторскую степень в Италии, он постоянно поддерживал самые тесные контакты с папской курией. Епископ Томас стал одним из виднейших церковных деятелей Польши середины XIII века. Он активно отстаивал интересы католической церкви в отношениях с князьями, был инициатором проведения во Вроцлаве общепольских церквоных синодов (1248, 1253, 1264 и 1267 гг.), инициатором и участником канонизации краковского епископа Станислава (1253 - 1254), ставшего наиболее почитаемым среди польских святых. [46]

Бруно фон Шауенбурга с Даниилом Галицким связывали какие-то личные отношения, что, несомненно, также повлияло на выбор папы. В 1253 г. во время похода Даниила и союзных ему польских князей в Моравию, подробно описанного в Галицко-Волынской летописи, русскому князю сдался некий Герборт ("Герьборть же присла Данилови мечь и покорение свое"), предотвратив тем самым дальнейшее наступление русско-польских войск "к Особолозе"93. Речь здесь идет, вероятно, о правителе замка Фулштейн, расположенного на подступах к городу Особлаге (в округе Брунтал Моравско-Силезского края Чехии)94. Этого Герборта из Фулштейна как своего управляющего оломоуцкий епископ Бруно 7 ноября 1255 г. наградил несколькими деревнями "в возмещение ущерба от Владислава, герцога Опольского", союзника Даниила Галицкого в компании 1253 года95.

В начале 1250-х гг. Даниил Галицкий и его сын Роман, вступив в борьбу за наследство австрийских герцогов Бабенбергов, должны были начать войну со своим главным соперником - чешским королем Пржемыслом II Оттокаром. О тяжелых последствиях вторжения русско-польских войск в Моравию Пржемысл сообщал краковскому епископу Прандоте в письме от 20 июля 1255 г., говоря об огромном ущербе, причиненном окрестостям Опавы, где действовали вражеские войска, а также о многочисленных пленных, захваченных венграми, куманами и русинами96. Очевидно, подобные претензии были у Пржемысла Оттокара и к Даниилу Галицкому. Об этих претензиях и должен был напомнить русскому князю епископ Бруно.

Оломоуцкий епископ, направленный папой Александром IV к Даниилу Романовичу в феврале 1257 г., лишь недавно вернулся из победоносного похода в Восточную Пруссию, в котором сопровождал своего короля97. Бруно был одним из главных организаторов этого похода и фактически руководил его подготовкой: в 1253 - 1254 гг. вармийский епископ Ансельм, а вслед за ним и великий магистр Тевтонского ордена Поппо фон Остерна (1252 - 1256) специально приезжали в Чехию, где вели переговоры с королем и олмоуцким епископом98. Вместе с Оттокаром в начале 1255 г. епископ Бруно участвовал в основании крепости Кралевец (Кёнигсберг), заложенной на месте гибели чешского подвижника св. Войтеха (Адальберта)99.

В организации крестового похода в Пруссию принимал участие и вроцлавский епископ Томас. Через Вроцлав к границам Восточной Пруссии лежал путь армии Оттокара, и этот город был выбран в качестве пункта сбора главных сил крестоносцев. "Придя во Вроцлав, - читаем в Оттокаровых анналах, - он (Пржемысл II Оттокар. - A.M.) отметил Рождество Господне и с великим почетом достойно был принят польскими князьями и знатью, а также епископом вроцлавским, и в течение нескольких дней со всем войском достойнейшим образом содержался. Пока он находился во Вроцлаве, к нему присоединился со своим войском маркграф Бранденбургский, и оба выступили в Пруссию, ведя с собою многочисленное войско"100.

В крестовом походе в Пруссию середины 1250-х гг. принимали участие и галицко-волынские князья, что, несомненно, явилось результатом унии с Римом. В 1253 - 1255 гг. войска Даниила Романовича и его сыновей в союзе с краковским князем Болеславом Стыдливым и мазовецким князем Земовитом подчинили своей власти прусское племя ятвягов, захватив их главный город, именуемый в Галицко-Волынской летописи Раем101.

По замыслу папы, оломоуцкий и вроцлавский епископы должны были предупредить Даниила, что неповиновение Риму повлечет за собой исключение его из числа участников крестового похода в Пруссию и неминуемую [47] потерю проистекающих из этого выгод. И действительно, после 1257 г. в источниках нет сведений о каком-либо участии Даниила в прусских делах102.

Мы не знаем, состоялась ли личная встреча оломоуцкого епископа Бруно с Даниилом Галицким в 1257 году. Во всяком случае, эта встреча должна была быть отложена или пройти без участия вроцлавского епископа Томаса, который еще в 1256 г. вступил в острый конфликт с силезским князем Болеславом II Рогаткой из-за раздела епархиальных доходов. Наложив на князя церковное проклятье, епископ бежал из Вроцлава, но был схвачен и на несколько месяцев заключен в замке Влень. Благодаря заступничеству других князей, епископ Томас получил свободу в апреле 1257 года103.

Так или иначе, ясно, что попытка Александра IV принудить галицко-волынского князя к исполнению условий унии, закончилась безрезультатно. Никаких свидетельств о дальнейших контактах Даниила с Римом нет. Точно так же нет свидетельств о каких-либо новых контактах с папой и со стороны Никеи вплоть до отвоевания греками Константинополя в 1261 году104.


Примечания

88. Ibid., t. I, p. 84.

89. Ibid., t. I, p. 85.

90. Ibid., t. I, p. 51, n0 35.

91. Regesta Pontificum Romanorum..., t. II, p. 1370, n0 16732.

92. Ibid.

93. ПСРЛ, т. II, стб. 825 - 826.

94. ПАШУТО В. Т. Очерки по истории..., с. 257 - 258.

95. Codex diplomaticus et Epistolaris Moraviae. Studio et opera A. Boczek. Olomucii. T. III. 1841, p. 198 - 199, n0 222; EMLER J. Regesta Diplomatica nec non Epistolaria Bohemiae et Moraviae. T. II. Prahae. 1882, p. 29, n0 74.

96. DUDIK B. Archive im Konigreiche Galizien und Lodomerien. Archiv fur osterreichische Geschichte. Wien. 1868, Bd. 39, S. 186 - 187.

97. PETER DE DUSBURG. Cronica terre Prussie. Scriptores Rerum Prussicarum. T. I. Leipzig. 1861, S. 90.

98. Codex diplomaticus et Epistolaris Moraviae, t. III, n0 202.

99. Свое название Кёнигсберг (Kunigsbergk) вероятнее всего получил в честь короля Пржемысла II Оттокара или в память об одноименном замке Тевтонского ордена в Святой Земле. PRUTZ H. Kulturgeschichte der Kreuzzuge. Berlin. 1883, S. 260; BECKHERRN С Geschichte Befestingungen von Konigsberg. Altpreussische Monatsschrift. Konigsberg. 1890, Bd. 27, S. 390.

100. Annates Otacariani a. 1254 - 1278. Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. Hannoverae. T. IX. 1851, p. 181 - 182.

101. ПСРЛ, т. II, стб. 831 - 835.

102. ШАВЕЛЕВА Н. И. Прусский вопрос в политике Даниила Галицкого. Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1991 год. М. 1994, с. 256 - 258.

103. Jana Dlugosza Roczniki czyli Kroniki slawnego Krolestwa Polskiego. Warszawa. 1974, ks. 7 - 8, s. 134.

104. ЖАВОРОНКОВ П. И. Ук. соч., с. 118.

 

Рубрика: Статьи.