К. Д. Авдеева. Огораживания общинных земель в Англии в XIII веке. Часть 8
На основании источников мы можем судить, что огораживатели использовали огороженные земли различно. Одним из распространенных видов использования общинных земель, огороженных отдельными лицами, было образование парков и мест для охоты. Так, Годфрид, епископ Уигорн, огородил рвом и изгородью лес и устроил и нем парк, лишив права охоты за мелкой дичью в этом лесу всех свободных держателей 67. Аббат Сент-Албанского монастыря присоединил себе парк Боргэм, который должен был быть общинным 68. Образование парков за счет общинных лесов было обычным явлением для XIII в. В Бекингемшире, например, почти каждый лорд имел огороженный парк 69. Увлечение лорда охотой дорого обходилось английскому крестьянину. Присоединение загонов для охоты было настолько обычным явлением, что такие случаи в Сотенных Свитках почти не поддаются учету. При этом очень часто указывается, что эти загоны расширялись за счет общинных земель, а также за счет ущемления прав на охоту свободных держателей 70.
Не менее многочисленны указания источников на образование за счет общинных угодий выделенных пастбищ. Такие выделенные пастбища встречаются очень часто в манориальных описях XIII в. и размеры их нередко весьма значительны. Сотенные Свитки и судебные протоколы часто показывают, что цель огораживания — образование выделенного пастбища. Стремление расширить в некоторых районах выделенные пастбища за счет общинных угодий в большинстве случаев стоит в прямой связи с ростом экспорта шерсти. Ценность пустошей увеличилась к этому времени настолько, что крупные феодалы не гнушались присоединять и мелкие клочки пастбищ.
Но использование огороженных пустошей под парки и пастбища не было единственной целью их огораживания. Стремление лорда выделиться из общины было отчасти продиктовано целью ввести на своем домене более интенсивную обработку земли. Образовывались так называемые «запертые» участки, которые лучше удобрялись и обрабатывались. На это обратил внимание уже П. Г. Виноградов, который привел ряд документов, показывающих, что этот процесс не был исключением 71. Подобные «запертые» участки образовывались не только лордами маноров, но и держателями 72. Чаще всего подобные попытки встречали оппозицию со стороны основной массы держателей, которые терпели большой ущерб от потери пастбища на таком выделенном поле и, кроме того, рассматривали подобные действия как нарушение исконных прав общины. Иногда эта оппозиция проявлялась и в действиях. Так, в Нортгемптоне 21 держатель не позволили лорду Генриху де Брэй и Вильяму де Мэй огородить земли, и те подали жалобу на них в королевский суд 73.
XIII век - век усиленной внутренней колонизации не только в Англии, но и в других странах Европы. В прибрежных районах Англии идет усиленная борьба с морем, отвоевание у него земли по кусочкам и использование ее под обработку. Одновременно проводится большая работа по осушке болот и расчистке лесов. Таким образом, выделение пустошей под [142] пахоту — обычное для XIII в. явление. Такие вновь обработанные участки использовались двояко: или присоединялись к домену, или сдавались в держание. Хотя луга представляли значительную ценность для английского хозяйства, в некоторых местах и они поступали под пахоту. Например, из тяжбы между магистром госпиталя св. Бартоломея (Миддлсекс), с одной стороны, и Джоном Трумитоном — с другой, мы узнаем. что Джон незаконно вспахал луг 74.
Из имеющихся у нас документов мы можем заключить, что часть поступавших под обработку пустошей не присоединялась к домену, а сдавалась в держание. Одной из причин этого была жажда наживы и стремление извлечь из пустошей доход наилучшим способом. Эксплуатация этих земель в виде отдачи их в держание была значительно выгоднее, так как доход с пустошей выражался для лорда лишь в плате за пастбище, взимаемой с держателей. Поэтому там, где выгоднее было разводить овец, присоединенные пустоши превращались в пастбища, там же, где овцеводство было развито меньше, пустоши превращались в пахоту и сдавались в держание. Иногда эти держания были ничтожных размеров в полруды, иногда же достигали 100 акров и выше. Как правило, сдавались они за денежную ренту. Держателями этих земель были представители разных категорий. Нередки указания источников на светских и духовных феодалов 75, но чаще огороженные участки держали крестьяне, как свободные, так и вилланы, причем та часть их держаний, которая образовалась за счет присоединенных из пустошей и сданных им участков, достигала часто значительных размеров и могла даже превышать размеры основного держания. Так, в маноре Крокгэм в 1287 г. Ричард Висдон держал пол-виргаты земли и 63,5 акра, присоединенные в различных местах из пустоши 76. Опись манора Jateligh показывает, что там почти каждый виллан владел более или менее значительным участком земли, присоединенным из пустоши 77. По-видимому, эти участки присоединялись с разрешения лорда, и за них уплачивалась дополнительная рента.
Еще чаще, чем держания purpresturae, встречались заимки. В некоторых местах они составляли значительный процент держаний. Социальный состав держателей заимок и способы их использования были самые разнообразные. Здесь были и крупные феодалы, и мелкие крестьяне, и свободные, и вилланы. По мнению Беннета, значительная часть коттерских держаний образовалась за счет заимок, сдаваемых лордами новопришельцам 78. Если такое явление и имело место, то едва ли оно было распространено, так как уже в XI в. коттеры составляли немалый процент сельского населения. За счет заимок в XIII в. коттеры иногда расширяли свои держания. Е. А. Косминский показывает, ссылаясь на данные Сотенных Свитков, что иногда эти держания достигали 24-34 акров 79. Вероятнее всего, что такие размеры держания достигались за счет заимок. Иногда в документах есть прямые указании па это 80. Обычными для XIII в. были заимки в королевских заповедниках с разрешения короля. Calendarium Litterarum Patentium показывает распространенность этого явления. [143] Такие разрешения служили для короля, по-видимому, одной из статей дохода. Правда, данные об этом, имеющиеся в нашем распоряжении, очень скудны, тем не менее они все же позволяют составить определенное суждение по этому вопросу. В Казначейских Свитках, имеющихся у нас лишь за 1204 г., встречается несколько указаний об уплате в казну определенной суммы за разрешение огораживать лес и производить в нем расчистки 81. Но и на землях, не относящихся к королевским заповедникам, заимки нередко производились с разрешения короля, и рента за эти держания вносилась в казну 82. Денежную ренту с заимки, особенно с вилланов, часто получали, однако, и лорды маноров 83.
Среднюю плату за 1 акр заимки определить очень трудно, так как она была весьма непостоянна. Размеры ее колебались от 4 до 12 пенсов, а иногда были и выше 84. Сроки держания земельных участков из заимки были также различны. В большинстве случаев эти участки сдавались в виде дополнительных клочков к феодальным («обычным») держаниям и были наследственными.
Но уже в это время на вновь обработанных землях встречалась аренда, да и обычные держания, образованные за счет пустошей, все чаще сдавались за денежную ренту, что значительно облегчало их переход к арендному держанию в дальнейшем. На пустошах встречались те же самые формы аренды, что и на сдаваемых в аренду землях из домена: держания по воле господина, на срок жизни и на несколько лет. Так же, как и аренда на домениальных землях, аренда на пустошах была еще вполне феодальной, так как арендаторы сплошь и рядом несли повинности чисто феодального характера, вроде посещения курии и auxilium. В начале XIV в. арендные держания на пустошах были настолько обычным явлением, что лорды маноров сдавали в аренду иногда не одну сотню акров пустоши, превратив ее в заимки. Заимки могли входить или не входить в надельную систему 85. По-видимому, чаще всего держатели заимок были в меньшей степени связаны с манориальной системой и общинной организацией. В общем можно сказать, что наряду с другими факторами процесс внутренней колонизации за счет лесов и пустошей подрывал манориальную систему, роль отработочной ренты и крепостничества и, наоборот, увеличил удельный вес свободного крестьянства, стоявшего вне общинной организации. Но не исключена возможность и того, что кое-где этот процесс способствовал, наоборот, укреплению надельной системы и манора.
Таким образом, эксплуатация пустошей, изъятых из общинного пользования, носила самый разнообразный характер. Однако преобладало образование парков и выделенных пастбищ, а также превращение пустошей в пахотные земли. Обратного явления — конверсии пахотных земель, характерной для XVI в., мы не наблюдаем. В ранних огораживаниях мы не обнаруживаем еще признаков, характерных для эпохи первоначального накопления. Ранние огораживания велись преимущественно за счет общинных земель, а не за счет пахоты, они не приняли еще такого широкого размаха, как в XVI и последующих веках. Эти огораживания [144] не приводили еще к созданию в массовом масштабе арендного хозяйства, хотя отдельные случаи сдачи в аренду присоединенных из пустошей земель и были. Но это арендное хозяйство не было еще капиталистическим. Точно так же, если феодал сам использовал огороженную землю, он не организовывал на ней хозяйства на капиталистических началах. Следовательно, ранние огораживания не подрывали основу феодального строя — феодальную собственность на землю. Поэтому их нельзя считать источником первоначального накопления. Прибыль из присоединенных пустошей извлекалась путем получения все той же феодальной ренты или дополнительных поборов чисто феодального характера. Ранние огораживания — процесс, вполне укладывающийся в рамки феодального хозяйства. Но, говоря о ранних огораживаниях, необходимо учесть и исторические перспективы. Во-первых, создавался юридический прецедент, узаконивавший грабеж крестьянских земель. Во-вторых, уже в это время, время ранних огораживаний, наблюдается активизация крестьянской верхушки, особенно бейлифов, которые выступают нередко в качестве огораживателей. А ведь именно из этих слоев в будущем выходит значительная часть фермеров. Несомненное значение ранних огораживаний состоит в том, что они усилили те тенденции в экономической жизни страны, которые стали преобладающими в последующие века. Как указывает Маркс, капиталистический способ производства «в своем первом периоде, мануфактурном периоде, развивался только там, где условия для этого создались еще в средние века» 86.
67. R. H., vol. I, p. 168.
68. Ibid., p. 190.
69. The Victoria History of the Buckinghamshire, vol. II. London, 1908, p. 60.
70. R. H., vol. I, p. 12, 14, 15, 17, 188 и сл.
71. P. G. Vinogradoff. Villainage in England, p. 227.
72. G. Homans. English villagers in the thirteenth century. Oxford, 1942, p. 422.
73. Pl. Abbr., p. 202.
74. Bracton’s Note Book, vol. III. London. 1887, p. 18.
75. R. H., vol. I. p. 149, I50; vol. II, p. 38.
76. Collection of records and documents relating to the hundred and manor Crondal London, 1891, p. 126.
77. Ibid., p. 116-120.
78. H. Bennet. Life on the english manor. London, 1938, p. 66.
79. Е. А. Косминский. Исследования по аграрной истории Англии в XIII в. М. Л., 1947, стр. 89.
80. R. H., vol. II, р. 819.
81. Pipe Rolls. London, 1944, passim.
82. R. H., vol. II, p. 620, 667.
83. Ibid., p. 753.
84. Ibid., p. 398.
85. Ibid., vol. II, p. 339, 340, 659, 661, 685. Гоманс считает, что заимки могли входить в систему открытых полей, но не могли образовывать новых наделов. G. R о m a n s. English villagers in the thirteenth century. Oxford, 1942. См. T. Bishop. Assarting and growth of the open fields. — «Economic History Review». 1935. vol. VI.
86. К. Маркс . Капитал, т. III Росполитиздат, 1953, стр. 345.
Рубрика: Статьи.
