Ю. Я. Серовайская. Народная борьба против института королевских заповедных лесов в Англии в XI-XIV вв. Часть 4
Иногда население заповедных лесов прибегало и к более активным действиям. Так, например, жители селения Санкто Бревелло стали совершать систематические порубки в принадлежавшем королю лесу Ходенхаль (заповедник Дин). На суде они заявили, что имеют полное право свободно брать там все необходимое по своему желанию в неограниченном количестве и что они всегда пользовались таким правом38. Этот факт сам по себе очень интересен. Он свидетельствует, что даже во второй половине XIII в., когда заповедники имели уже многовековую историю, крестьяне еще помнили о свободном пользовании лесами и пытались восстановить свои права.
В борьбе против режима заповедных лесов крестьянские общины неоднократно выступали публично в самих судебных инстанциях с открытыми коллективными обвинениями, жалобами и петициями, направленными против наиболее ненавистных представителей администрации. Так поступили, в частности, общины Гедингтон, Бриг-стон, Стэнси и Окли на сессии разъездного суда в Нортгемптоншире в 1255 г., где они сообща обвинили главного лесничего графства Гуго Голдинхема в том, что с его попустительства, согласия и при его прямом участии группа лиц (Симон Окли с сыном Уильямом, Роберт-министериал, Уильям Монфор и др.) систематически нарушали порядки заповедного леса. Они незаконно охотились, совершали порубки и пользовались выпасом скота в заповеднике. Эта жалоба была рассмотрена на судебном собрании в присутствии служителей заповедных лесов, рыцарей и свободных держателей. Судебное собрание вынесло, однако, решение, что общины якобы ложно обвинили главного лесничего и других лиц из ненависти к ним, и общинники всех этих деревень были оштрафованы39. Трудно [53]установить, в какой степени этот приговор был обосновав. Но ясно одно: крестьяне питали ненависть к лесничему и пытались отомстить ему любыми средствами. Своей жалобой они хотели направить против него репрессивный аппарат заповедного леса. Во всей этой акции снова обнаруживается сплоченность, согласованность действий общинников нескольких деревень против их общих врагов — ненавистных служителей заповедных лесов.
Материалы о сопротивлении крестьянских общин режиму заповедных лесов имеют немаловажное научное значение. Они расширяют представление о функциях крестьянской общины в условиях развитого феодализма и показывают, как защита хозяйственных интересов перерастала в организованное сопротивление феодальным порядкам. Это лишний раз подтверждает мысль Ф. Энгельса о том, что крестьянская община давала «угнетенному классу, крестьянам, даже в условиях жесточайших крепостнических порядков средневековья, локальную сплоченность и средство сопротивления, чего в готовом виде не могли найти ни античные рабы, ни современные пролетарии»40.
Сопротивление режиму заповедных лесов оказывали не только крестьянские общины (целые коллективы), но и отдельные общинники или группы крестьян, которые действовали на свой собственный страх и риск.
Протоколы судебных разбирательств зафиксировали случаи привлечения к судебной ответственности отдельных крестьян и наложения на них штрафов за ложь, за ложные жалобы и обвинения41, за обращение к помощи подставных лиц при расследованиях. За этими обвинениями, несомненно, скрывались стремления жителей заповедных лесов направить следствие по ложному пути, а может быть, и попытки оклеветать ненавистных лесничих, как это делали и целые общины. Свою ненависть к порядкам заповедных лесов крестьяне выражали открыто, часто вступая в перебранку и столкновения с лесничими и другими служителями судебно-административного аппарата заповедников. Подобным же образом они вели себя в присутствии главных лесничих и разъездных судей по делам заповедных лесов — юстициариев. Поэтому многие крестьяне, как это видно из судебных протоколов, были наказаны штрафами за «глупые речи», произнесенные ими на сессии разъездного суда, а также за «глупые проступки», совершенные там же42 (очевидно, так в протоколах вуалировались какие-то оскорбительные речи и действия по отношению к администрации заповедных лесов). [54]
Жители территории заповедных лесов прибегали также к более активным формам борьбы со служителями «лесного» ведомства. Об этом свидетельствуют вооруженные столкновения между браконьерами и служителями заповедных лесов.
Одно из таких столкновений произошло, в частности, в 1298 г. (заповедник Кингсвуд, Эссекс), когда лесничий во время объезда пытался задержать группу браконьеров, состоявшую из 16 пеших людей и 2 всадников. Браконьеры оказали при этом сопротивление, избили и опутали сетями лесничего, отобрали у него меч и рог43. В 1240 г. в Нортгемптоншире группа хорошо вооруженных браконьеров (5 человек) напала на лесничих и тяжело ранила одного из них — Матвея44. Аналогичное вооруженное столкновение в этом же графстве имело место в 1257 г. (заповедник Рокингем)45. Еще раньше (1248 г.) в судебных протоколах Нортгемптоншира зафиксировано расследование дела об убийстве браконьерами лесничего Стефана Мултона46. В 1251 г. в Гентингдоншире (заповедник Ворберг) 12 вооруженных браконьеров обстреляли лесничих. Из этой группы был опознан только один человек — крестьянин Гервазий Дин47.
Факт, что в хорошо охраняемом заповедном лесу так смело действовали сравнительно большие группы вооруженных браконьеров, не боявшихся королевских лесничих, является очень характерным. Он свидетельствует о том, что эти люди могли рассчитывать па всестороннюю поддержку местного населения, к которому они сами, вероятно, принадлежали и с которым их объединяла ненависть к режиму заповедных лесов. Эти браконьеры охотились преимущественно довольно большими группами и были в основном пешими, что свидетельствует об их происхождении из числа крестьян, министериалов и слуг.
Столкновения и стычки браконьеров, вооруженных луками и стрелами, с лесной администрацией могли перерастать и, очевидно, перерастали в локальные вооруженные конфликты, к которым подключалось окрестное население.
На территории заповедных лесов, как и везде, где господствовал феодализм, повседневной формой крестьянского сопротивления были побеги, которые не вполне правомерно относить к пассивным формам классового протеста48. Это проявляется особенно отчетливо в черте заповедных лесов. Беглый человек не платил оброка и различных [55]платежей ни своему лорду, ни администрации заповедников. Да и сами побеги были связаны с активными выступлениями против правопорядков заповедных лесов и их администрации. Поэтому беглецов особенно усердно разыскивали власти заповедных лесов и шерифы графств49. Их объявляли вне закона, а имущество конфисковывали50.
Как справедливо отмечает Е. В. Гутнова, «побеги требовали от крестьян большой активности и личного мужества, являясь наиболее острым выражением их недовольства своим положением»51, «в побегах в лесах можно видеть проявление стихийного протеста широких народных масс крестьянства против произвола и вымогательства судебных властей, представляющих также одну из форм феодальной эксплуатации»52. Прибежищем беглецов становились чащи заповедников, где они укрывались от шерифов, бейлифов и лесничих короля, опираясь на поддержку местного населения. Отсюда они, образуя группы вооруженных людей, нападали на служителей заповедников, промышляя грабежом и разбоем53.
Таким образом, побеги крестьян были тесно связаны с активными выступлениями против всего правопорядка заповедников.
Накаленная обстановка, сложившаяся на территории заповедников в XIII в., и связанные с этим настроения крестьян явились той социальной почвой, на которой сложились баллады о Робин Гуде — легендарном герое, «добром разбойнике», борце против произвола королевских должностных лиц — шерифов, лесничих и судей.
Е. В. Гутнова подчеркнула, что в балладах, как в памятнике народного творчества, определенным образом преломилось весьма враждебное отношение крестьянства к феодальному государству и его представителям на местах54. Литературный образ Робин Гуда неоднократно являлся предметом полемики среди английских историков55. Большинство ее участников при всем различии своих позиций считают, что Робин Гуд не историческое лицо, а собирательный образ — плод народного творчества. Но цикл баллад о [56]нем — это отражение реальной исторической эпохи56. Спорным является главным образом то. какую эпоху они отражают и каково социальное лицо их героя. Нельзя не согласиться с Р. Хилтоном, что деятельность Робин Гуда носила социальный характер. Будучи крестьянином (йоменом) по происхождению, он защищал интересы бедного люда57. Однако Р. Хилтон хронологически сближает это движение с обстановкой антифеодальной борьбы 1381 г. В этом вопросе ближе, очевидно, к истине другой участник дискуссии о Робин Гуде — М. Кин, который связывает действия Робин Гуда и его «лесных братьев» с обстановкой, порожденной режимом заповедников58. Формы антифеодальной борьбы были в большей или меньшей степени одинаковы во всех европейских странах, но образ Робин Гуда — выразителя интересов низов, по-видимому, не имеет аналогии в смысле своей популярности и народной среде. Может быть, это объясняется тем, что институт английских заповедных лесов в своей завершенной форме также не знал аналогии в средневековой Европе. Существование королевских заповедных лесов тесно связано с той формой социального протеста, в которую облеклись действия опальных разбойников, возглавляемых Робин Гудом. Заповедные королевские леса были местом обитания и ареной борьбы всех объявленных вне закона. Так, по сведениям баллад, Робин Гуд и его «лесные братья» действовали в Шервудском заповеднике (Ноттингемшир).
Фрагменты, аналогичные красочно описанным в балладах, можно встретить в судебных протоколах. Поэтому смысл баллад о Робин Гуде можно лучше понять в контексте с материалами по истории заповедных лесов. Известно, что, хотя запись баллад началась в XV в., они жили в устной традиции и памяти народа и в XIV в.59 Но они могли отражать события еще более раннего времени—рубежа XII—XIII вв.. когда институт королевских заповедных лесов достиг своего наивысшего расцвета.
Локальные выступления крестьянства против шерифов, бейлифов. лесничих, юстициариев и других чинов лесного ведомства, подобные действиям Робин Гуда и его «лесных братьев», представляли собой интересное и специфическое течение классовой борьбы [57]народных масс. Е. В. Гутнова считает, что действия разбойничьих отрядов, «объявленных вне закона», представляли собой как бы переходную форму борьбы крестьян от локальных конфликтов к крупным восстаниям60.
Баллады о Робин Гуде проливают дополнительный свет на социальную обстановку в Англии, которая сложилась в связи с существованием института королевских заповедных лесов, и на характер антифеодальной борьбы, вызванной им. Они свидетельствуют об исключительной вражде народа к этому институту. Именно этим объясняется, что Робин Гуд окружен любовью и симпатиями всех тех, кто открыто выступал против ненавистного режима заповедников. Если в реальной исторической обстановке народ укрывал их и оказывал им поддержку, то в своем устном творчестве он возвел их в ранг героев. И в народной памяти эти образы заняли столь прочное место, что даже события 1381 г. не отодвинули их на задний план.
Неправомерно, однако, связывать все действия «добрых разбойников» во главе с Робин Гудом, столь ярко описанные в балладах, исключительно только с проявлениями крестьянской борьбы против режима лесных заповедников короны. Так, Е. В. Гутнова справедливо трактует сюжетные линии баллад значительно более многогранно. Она связывает проделки и похождения Робин Гуда и его сподвижников с социальными конфликтами в деревне, с явлениями крестьянского разбоя, называемого в зарубежной историографии «социальным бандитизмом»61, направленного, в частности, против представителей английского феодального государства62.
Комментарии
38. Perambulation of the Forest of Dene..., p. 353.
39. SP, p. 103.
40. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.. т. 21, с. 155.
41. SP, р. 10, 4.
42. Ibid., р. 4—9; Ricardus Ergan ponit se in misericordia ante iudicium predicto suo; Ellias de Letterworthe in misericordia pro stulti loquio coram iusticiarios; Rogerus filius Petri de Uppingham in misericordia pro stulti facto; Simon filius Victoris de Northampton in misericordia pro stulti loquio.
43. Ibid., р. 80.
44. Этот эпизод подробно описан. См.: Серовайская Ю. Я. Крестьянские общины..., с. 177.
45.SP, р. 99-102.
46. Ibid., р. 79-91.
47. Ibid., р. 77-78.
48. См.: Поршнев Б. Ф. Феодализм и народные массы. М., 1964, с. 279; Сказкин С. Д. Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века. М., 1968, с. 351-364.
49. Assize de Clarenduna, 17; Памятники истории Англии XI—XIII вв. с. 60.
50. SP, р. 1-2, 24-25. Об этом cм. подробнее: Серовайская Ю. Я. Крестьянские
общины..., с. 175 —177.
51. Гутнова Е. В. Основные этапы и типы антифеодальной борьбы..., с. 38-39
52. Гутнова Е. В. Исследования по социально-политической истории Англии в XIII в.. с. 164. Об этом подробнее см.: Она же. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства.... с. 112—113.
53. Hilton R. Н.. A Medieval Society. The West Midlands at the End of the Thirteenth Century. L, 1966, p. 17.
54. Гутнова E. В. Возникновение английского парламента, с. 180-181; Она же. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства.... с. 108-121.
55. Сванидзе А. А. Дискуссия о Робин Гуде.-ВИ. 1961, № 11, с. 199-203. О балладах о Робин Гуде см.также: The Victoria History of the County of Nottingham. L., 1906, vol. 1, p. 365-366.
56. Hilton R. H. The Origins of Robin Hood.- Past and Present, 195S. N 14, p. 31-32; Holt J. С. The Origins and Audience of the Ballads of Robin Hood.- Ibid., 1960, N 18. p. 99; Idem. Robin Hood. Some Comments: Communication.-Ibid., 1961, N 19). p. 16-19;Keen M. Robin Hood - Peasant or Gentleman? - Ibid., 1961, X 19. p. 7-16; Aston T. Н. Robin Hood: Communication.-Ibid., 1962. N 20, p. 1-10.
57. Hilton R. H. Op. sit., p. 31-32.
58. Keen M. Op. cit., p. 15.
59. Гутнова E. В. Исследования по социально-политической истории Англии в XIII в., с. 164-165. Такой же точки зрения на время сложения баллад придерживается Уилсон. См.: Wilson R. М. The Lost Literature of Medieval England. L., 1972, p. 128-130.
60.Гутнова К. В. Основные этапы и типы антифеодальной борьбы..., с. 45; Они же. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства... с. 110— 121.
61.Одним из исследователей явлений «социального бандитизма» является английский историк Е. Хобсбоум. См.: Hobsbawm Е. J. Social Banditry.— In: Rural protest. Peasant Movements and Social Change/Ed. by H. Landsberger. L.; N. Y., 1974, p. 142-155.
62. Гутнова E. В. Классовая борьба и общественное сознание крестьянства..., с. 110-121.
Рубрика: Статьи.
