М. Л. Абрамсон. Положение крестьянства и крестьянские движения в южной Италии в XII-XIII веках. Часть 3

Упорное сопротивление крестьянских общин притязанием сеньеров, а в некоторых случаях заинтересованность феодалов в привлечении на свои земли новых поселенцев способствовали появлению ряда договоров сеньеров с крестьянскими общинами, которые ставили членов последних в сравнительно привилегированное положение.

Картулярий монастыря св. Бенедикта в Конверсано (Апулия) дает возможность проследить историю взаимоотношений общины крестьян, зависимых от монастыря, с последним.

В 1048 г. граф Конверсано дал монастырю привилегию, в силу которой монастырь и его держатели, в частности обитатели поселения (vicus) Кастеллано, освобождались от всяких поборов со стороны графа и других светских лиц. Монастырь получил право поселять на своих землях пришлых людей, а также право судить своих держателей даже в тех случаях, когда они совершили преступление по отношению к «людям» графа³⁰. Но Кастеллано, власть над которым приобрел, таким образом, монастырь, ещё долго оставалось незаселенным. Лишь в 1172 г. аббат монастыря Евстафий после того, как туда переселились «два мужа из земли Идронто», дал им первую хартию общины Кастеллано, а также их наследникам и всем тем, кто когда-либо поселится на этих землях. Желая привлечь поселенцев, аббат пишет, что эта местность является здоровой для проживания, а преплодородная почва благоприятствует посевам; поэтому он решил восстановить имевшуюся там разрушенную церковь и передать земли для жительства и обработки, чтобы монастырь получал оттуда прибыль. Баюлус выдаст поселенцам все необходимое для постройки домов, для запашки земли и насаждения виноградников. Вилланы должны вносить десятину урожая всех посеянных культур, виноградного сока, а также свиней и мяса, шерсти, сыра овец. Те, кто прибыл туда без быков, ограничиваются уплатой 8 провезинов (провезин – 2 грамма золота); но если они в дальнейшем приобретут быков, они будут вносить десятину наравне со всеми. Каждый виллан может иметь хлебную печь и хлебницу без уплаты каких-либо платежей за них. После смерти виллана без завещания его имущество переходит монастырю, при наличии завещания монастырь все же получает 1/4 часть имущества умершего. Если кто-либо [55] из жителей этого места выдаст дочь, сестру или родственницу замуж за «чужого» («extraneus») он платит «pro exitura» 1 солид (солид – 52 провезина). Любой виллан может покинуть место жительства, но он обязан продать все свое движимое имущество обитателям поселения, несущим повинности, а кроме того, дать «за уход» один фунт воска. Баюлуса и судью назначает аббат, но из числа жителей Кастеллано. Монастырь будет защищать общину от всех людей, которые попытаются причинить ей вред³¹.

Эта хартия долго оставалась в силе, ещё в 1268 году свидетели подтверждают её подлинность. Содержание новой хартии – 1249 года – дает основание заключить, что община разрослась. Хартия 1249 г. дает жителям Кастеллано, их наследникам и тем, кто ещё поселится в нём, «данное место для жительства, с домами, дворами, садами, колодцами, постройками…». Вилланы продолжают платить повинности в прежнем режиме, все старые права и обычаи монастыря, «служащие ему на пользу», сохраняются³². В том же году баюлус и пять представителей этой общины дали, по желанию аббата, обещание, что они не будут строить против воли аббата или его преемников никакой другой церкви в окрестностях Кастеллано³³. Последнее указывает на значительную степень свободы и самостоятельности общины, а также на зажиточность некоторых её членов.

Рассмотрим хартии (cartae), которые монастырь Монте-Кассино дал зависимым от него общинам.

Первая из них относится ещё к 1060 г. Аббат получил от графа Трайетто 1/4 общиы. В хартии отдают предпочтение тем, кто служит монастырю со своей лошадью³⁴; такое лицо освобождается от всех натуральных и денежных оброков и обязано лишь участвовать в постройке замков и сопровождать аббата в его поездках в Рим и Капую. Члены общины не платят поборов ни за лошадей, ни за быков, а только за свиней. Держатели имеют право продавать свое движимое и недвижимое патримониальное имущество, жертвовать его церкви, завещать. Аббат обязуется не назначать в общину судьи из числа посторонних общине лиц, против её воли. Члены общины имеют право ухода из Трайетто, но при условии продажи всего своего имущества остающимся³⁵.

В 1190 г. монастырь дал хартии двум общинам – Понтекорво и Сан-Анджело в Тодиче (castrum S.Angeli). В Понтекорво держатели могут свободно продавать и дарить свое патримониальное имущество, а имущество, которое они держат от монастыря, - продавать или дарить любому лицу, которое будет по прежнему нести повинности монастырю за это имущество. «Люди» (homines) получают ряд юридических гарантий (при конфискации по приговору суда имущества мужа имущество его жены остается неприкосновенным и др.). При отсутствии сыновей держатель может сделать своим наследником любого человека, зависимого от монастыря, при условии продолжения несения повинностей с имущества. Умершему без завещания наследуют его близкие родственники на тех же условиях. Зерно, вино и другие продукты можно продавать куда угодно, за исключением случая крайней необходимости, когда, по решению монастырской курии, все продукты продаются только в самом селении. Судит «людей» Понтекорво ректор, и лишь в тех случаях, когда держатель провинился в каком-либо преступлении против аббата или монахов, его вызывают в курию монастыря. Община даже получает, согласно старому обычаю, [56] право патроната над церквами. За ней сохраняются все её старые вольности – право охоты, рыбной ловли и т.д. Judex, notaries и vicecomes избираются из числа членов общины (вероятно, rector и judex – одно и тоже лицо)³⁶.

Привилегия, данная Сан-Анджело, носит другой характер. Держатели могут свободно располагать своим имуществом и завещать его в пределах земель монастыря; в случае смерти держателя без завещания имущество переходит к его родственникам, конечно, при сохранении повинностей, следуемых за него. За пастбища, виноградные лозы и пахотные поля (при посевах пшеницы, ячменя и проса) взимается terraticum. Во время барщины, которую «люди» несут только в определенной местности, они получают питание в курии сеньера. Тот, кто потеряет на службе сеньеру свою лошадь, освобождается от барщины и от оброка до тех пор, пока курия не возместит ему ущерба. Несение службы с лошадью освобождает данное лицо от внесения оброка за те земли, которые он приобрел посредством покупки. Если кто-либо из «людей» возвысится до звания рыцаря, он, при желании, может нести только ту службу, которая от рыцарей. За пользование мельницей отдается 1/20 часть муки. Держатели получают ряд гарантий от произвола должностных лиц: они не могут быть арестованы, и их имущество не может быть захвачено без законного приговора суда, но даже при наличии приговора виллану следует оставить кровать и свиней. По всем делам, за исключением преступлений, совершенных по отношению к аббату и монахам, жители судятся в своем укреплении. Судья назначается из жителей Сан-Анджело и судит, советуясь с «добрыми людьми» (boni homines), согласно обычаю³⁷.

Наконец, в 1207 г. аббат дает привилегии жителям укрепления Феллы. Последние отныне обязываются вносить вносить монастырскую десятину с пшеницы, ячменя, бобов, виноградного сока; за лён вносится двадцатая доля, остальные культуры освобождаются от взносов. За овец и свиней тоже уплачивается десятина. За то, что держатели согласились уплачивать десятину, они освобождаются от половины барщины (а именно в будущем будут заняты её 6 дней в году), а также для половины salutes – в виде кур, хлебов и другого рода натуральных поставок. Вьючный скот жителей общины не будут брать для работ монастыря без добровольного согласия владельцев скота. Половину лесов и дубовой рощи монастырь оставляет для своего пользования, а остальное отдает общине. От уплаты поборов за выпас скота зависимые люди монастыря освобождаются. В вопросах о распоряжении имуществом различаются servitiales и franci homines. Первые могут завещать свое движимое и недвижимое имущество свободно лишь родственникам до третьей степени родства, причем при условии дальнейшего несения повинностей, а «свободные люди» располагают неограниченной свободой завещания. Далее, servitiales могут продавать свое имущество, но «salvo dato» (неясно, идет речь об основном взносе торговую сделку, или о тех повинностях, которые продолжают тяготеть над имуществом, не зависимо от смены владельца последнего). Предусматривается участие в суде над преступником «добрых людей» общины, которым приор поручает ведение процесса (на котором сам он, по-видимому, тоже присутствует). Суд по делам, касающимся только жителей Феллы, будет происходить в самом поселке, за исключением тех случаев, когда кто-либо из держателей апеллирует в курию монастыря, когда община не может своими силами справиться с преступником, или [57] когда состав преступления затрагивает религии. Кроме того, аббат обещает, что никто из членов общины не будет арестован без достаточной причины³⁸.

В этих актах с достаточной ясностью обрисовывается фактический статус членов данных общин.

Члены общины имеют право свободно уйти с земли сеньера. Это обстоятельство особенно оговорено в некоторых статусах: жители Кастеллано и Трайетто могут уйти, продав односельчанам всё своё движимое имущество и заплатив незначительный взнос за уход. Не подлежит сомнению, что все вилланы, которые не были лично зависимыми сервами, пользовались правом перехода, но сеньеры были заинтересованы в том, чтобы движимое имущество ушедших оставалось в сфере их господства. Держатели имеют в наследственном пользовании свои земельные наделы и вообще всю недвижимость, которая является их держанием. Более того в большинстве случаев они обладают правом завещать её, а следовательно, передавать не только ближним, но и дальним родственникам, а иногда любому односельчанину. При смерти без завещания во многих общинах (за исключением Кастеллано, где жители были affidati) имущество переходит ближайшим родственникам умершего, а не сеньеру, в руки которого попадает только выморочное имущество. В некоторых местностях виллан может не только завещать землю и остальное имущество, которое он держит, но и продавать, дарить и другими путями отчуждать его, не спрашивая разрешения сеньера.

Единственным неизменным условием всякого рода сделок с держаниями является продолжение несения с них повинностей в прежнем объеме (а следовательно, требование, чтобы держания оставались в пределах вотчины). Вотчинника больше интересуют повинности, связанные с держанием, которое является объектом хозяйственной эксплуатации, источником получения ренты, чем вопрос, кто именно сидит на данном держании. Вилланы обладают также имуществом, которое является их патримониумом, причем любопытно, что патримониумом может быть и недвижимость. Сделки с патримониальным имуществом совершаются свободно в пределах самой вотчины, но никоим образом не должны выходить за её пределы. Оброки (чаще в виде части урожая) и барщина связаны с наделом, на котором сидит виллан. Но salutes, которые платят все вилланы данных общин, не связаны с размером держания.

Как мы увидим дальше, общины Потекорво и особенно Сан-Анджело добились от монастыря заключения тех договоров, содержание которых нами излагалось, только в результате ожесточенной борьбы. Во главе общины стоял баюлус, или ректор, который, также как и другие должностные лица общины, например, нотариус, назначался сеньером, но из числа членов общины. Это представлялось вилланам настолько важным, что каждый раз оговаривалось в договоре (может быть, особо оговаривать это условие приходилось потому, что на практике оно часто не соблюдалось). Не менее важным был вопрос, где будут судить преступника из вилланов. Поэтому в хартиях указывается, что за исключением случаев, когда преступник нарушил верность сеньеру, или совершил какое-либо преступление по отношению к нему (а также в случае серьезных уголовных преступлений, хотя это и не всегда упоминается), преступника судят в его общине, причем судья судит с участием «добрых людей», несомненно, избранных самими вилланами из своей среды. В некоторых местах члены общины получают ряд прав, охраняющих их и их имущество от произвола баюлусов и других должностных лиц, а в тех [58] поселениях, где имеются также рыцари, и от последних. Разумеется, в действительности эти права нередко нарушались.

В некоторых статутах упоминаются общинные земли: половина лесов – в общине Феллы, горные склоны (т.е. покрывающие их леса, пастбища и пр.) – в Пьедимонте³⁹. Несомненно, общинные земли имелись в каждой деревне, причем большую роль должны играть выгоны, т.к. скот и продукты скотоводства постоянно упоминаются в хартиях.

Расслоение в крестьянской общине зашло очень далеко. Упоминаются лица, не имеющие быка, лица, имеющие одного или более быков, лица, владеющие лошадью (по-видимому, не только рыцари). Владеющие лошадью находятся в привилегированном положении и освобождены от ряда повинностей. В Сан-Анджело предусматривается даже случай, когда «люди» возвышаются до рыцарей. В свою очередь освобождение от terraticum и некоторых других взносов тех, кто приобрел лошадь и служит с ней сеньеру, дает возможность этим лицам расширить поле своей деятельности в общине, а может быть, и за её пределами.

Свобода всевозможных сделок с движимостью и даже недвижимости внутри вотчины облегчала приобретение наиболее удобных держаний, скота и т.п. За исключением экстренных случаев, держателям разрешалось продавать свои продукты вне вотчины (см. хартию Понтекорво). В грамотах часто идет речь о plaza – рыночной площади, рынке, причем рыночные пошлины король в виде привилегии передавал феодалу⁴⁰. На рынок съезжались держатели из соседних вотчин. В источниках говорится о крестьянах, отправляющихся на рынок с солью, сосудами (вероятно, с вином), съестными припасами, яблоками⁴¹. Местная торговля, сравнительно хорошо развитая (об этом свидетельствует даже наличие ряда денежных повинностей), способствовала дифференциации в недрах общины. Зажиточные держатели, обладавшие иногда и значительным патримониумом, получали некоторую гарантию, что их обогащение не будет прервано со стороны сеньера (конечно, такую гарантию они имели далеко не всегда). Это обогащение вилланов происходило за счет экономически более слабых односельчан. Недаром хартии так часто говорят о конфискации имущества крестьян за долги. В Сан-Анджело в этом случае запрещено брать кровать и свиней виллана, в Понтекорво при конфискации имущества мужа за женой сохранялась её часть. В Понтекорво имелось постановление, ярко рисующее обнищание части жителей: «Нельзя лишать кого-либо его одежды, за исключением случаев, когда он был поручителем за другого и так беден, что не обладает другим имуществом, которое можно было бы взять у него»⁴². Баюлусы, судьи, «добрые люди» общин выдвигались из числа наиболее зажиточных её слоев. Эти богатые вилланы иногда даже имели право основывать церкви, собственниками или патронами которых они потом становились.

Некоторые поселки мели смешанное население – наряду с крестьянами в них жили и рыцари. Последние несли, разумеется, только рыцарскую службу своим сюзеренам и платили десятину церкви. В Понтекорво, где рыцарей было, по-видимому, довольно много, население было особенно заинтересованно в охране от насилий с их стороны. Поэтому хартия предусматривает, чтобы курия состояла не только из рыцарей, но и из populaeis, и запрещает рыцарям наносить побои кому-либо из остальных [59] жителей, захватывать жен у зависимых от них лиц (в этом случае последние освобождаются от своей зависимости) и т.п.⁴³.

Следовательно, население деревень и укреплений было очень пестрым по своему составу, и значительную часть его составляли полусвободные крестьяне.

Комментарии

30. Chartularium Cupersanense, vol. I, ed. Morea. Montacassino, 1893, № 60, p. 130 – 133.

31. Chart. Cup., № 122, p. 235 – 240.

32. Ibid., № 182, p. 348 – 350.

33.Ibid., № 183, p. 350 – 352

34. Речь идёт о рыцарской военной службе.

35. Gattola. Acc., p. 158

36. Gattola. Acc., p. 267 – 268.

37. Ibid., p. 383

38. Ibid., p. 284 – 285.

39. См. хартию общины Пьедимонте, зависимой от монастыря Монет-Кассино, Gattola. Acc., p. 382.

40. Chart. Cup., № 47, p. 106.

41. H-B II, p. 432.

42. Gattola. Acc., p. 267 – 268.

43. Ibid., p. 267 – 268.

Текст воспроизведен по изданию: Положение крестьянства и крестьянские движения в южной Италии в XII-XIII вв. // Средние века, Вып. 3. 1951

Рубрика: Статьи.