Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 213

стовое воинство

во главе с принцем Людовиком  идет на Тулузу

Тулузцы гото-

вятся к обороне

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

65

70

75

80

85

90

95

100

105

110

115

120

Во славу Церкви пресвятой. И тот, кто стяг несет,

Герб Иль-де-Франса поднял вверх, скажу вам в свой черед.  Цветущим нивам и садам неся ущерб и вред,

Валили валом чужаки, спеша за принцем вслед.

По всем дорогам и путям, куда ни бросить взгляд,

Шли толпы рыцарей Креста, сверкая сталью лат,

Бароны Буржа и Анжу, в броне до самых пят,

И парижане, что горды, скажу не наугад,

Фламандский рыцарь и наймит, что верен в час невзгод, —

Все шли в Тулузу, взяв мечи, дабы пустить их в ход.

Мудрец те стяги и гербы не сосчитает в год,

Зане двенадцать и один на сто и десять сот

Умножить надо, чтоб войскам найти число и счет!¹

И столько мулов, фур, телег тащило кладь вразброд,

Что за день делали полки лишь малый переход.

Пять тысяч пастырей святых: епископ и легат,

Чернец и белый капеллан, каноник и аббат,

Храмовник в латах и с копьем, примас, что мудр и свят, —

Все те, кто грамоте учен и кто глаголет всклад,

Шли вместе с войском, говоря, что Бог тулузцам шлет

Погибель, ибо прежде слов в Тулузу меч войдет.

Не диво, что дурная весть смутила весь народ

Тулузский, каждый понимал, сколь грозный враг грядет.

Своих посланцев и гонцов направил магистрат²

К баронам края, сообщив, что город видеть рад

Отважных рыцарей, кому дороже всех щедрот

Свобода, Рыцарство и Честь, кто хочет свой феод,

Себя, достоинство свое спасти от вражьих орд.

Так говорили те гонцы: «Все, чем богат наш род,

Да будет отдано тому, кто в руки меч возьмет!»

Пришли в Тулузу, взяв мечи, дабы врага громить,

И тот, кто опытом богат, и тот, кто родовит:

Пятнадцать сотен храбрецов, каких не видел свет.

Когда же граждане и знать собрали свой совет,

Им рек отважный Рабастенс: «Сеньоры! Спору нет,

Нам нужно мудрость проявить, отринув гнева гнет,

Ведь, сделай мы неверный шаг, беда произойдет.

Король французский нам грозит, прислав сюда отряд;

Столь жаждут крови чужаки, столь нас убить хотят,

Что опрометчивость в делах поможет нам навряд.

Тулузский граф пред королем ни в чем не виноват,

Он свято чтил вассальный долг³, как родич, друг и брат,

И нужно вновь восстановить меж ними прежний лад,

Пока в предместья и сады не вторгся супостат.

На графа сердится король? Спор завершая тот,

Пускай со свитой небольшой король сюда войдет —

И граф, как преданный вассал, а не изгой-файдит,

Ему на верность присягнет и город свой вручит,

Король же стражу и дозор на башнях разместит⁴.

Сеньор вассала пощадит, отринув злой навет⁵,

Иль нам останется одно: дать небесам обет,

Всем сердцем вверившись Христу, который был распят!»

Рекли бароны, что Пельфор достоин всех наград.

Но так сказал Тулузский граф, который юн и млад:

«Хоть мудр совет, но в нем — изъян, как люди говорят.

Король и впрямь был мой сеньор, но то, что он творит Несправедливость, ясно всем. Когда бы мне обид

Король французский не нанес, забыв и честь, и стыд,

Никто б меня не упрекнул, что мною долг забыт.

Король сам первый поднял меч⁶. Уж стяг французский взвит

В Марманде. Войско короля к Тулузе путь стремит.

Спешат, знамена развернув, пустив коней в намет,

Убийцы, кои взяли Крест, и прочий наглый сброд,

И ныне гнев на короля в моей душе растет.

Французы яры и храбры, как волки в гуще стад,

Вкруг короля — клеветники, что нас пред ним чернят.

Могу ли, слабость проявив, смягчить сердец гранит?

О нет, я лишь удвою боль, что враг мне причинит!

Когда французы, взяв мечи, жестокий бой начнут,

Когда их шлемы и щиты у наших стен блеснут,

Мы им дадим такой отпор, что дрогнет небосвод

И наземь всадники падут, как переспелый плод.

Клянусь, сговорчивее тот, кого печаль долит,

И с нами принц подпишет мир и договор скрепит,

Но, прежде чем утихнет жар и пламя догорит,

Никто не сможет через топь найти надежный брод.

Час грянул! Иль удар врага, как чашу, разобьет

Тулузу, иль в ее стенах мы обретем оплот

И, полня радостью сердца, вновь Роза расцветет».

Столь быстро возымела речь желанный результат,

Что все сказали: «О сеньор, чем только ни богат

Наш город, всё мы отдадим, дабы спастись от бед.

Готовы мы от всей души, предвидя дни побед,

Гостеприимство оказать тому, кто кровь и пот,

Нас защищая от врага, на поле брани льет.

Всем горожанам и купцам приказы повелят

Пажам и слугам отпускать, причем без всяких плат,

И хлеб, и мясо, и фураж, вино и виноград⁷,

Снедь всех названий и сортов, — все, что земля дает,

Лишь надо рыцарю спросить: “Что ты желаешь, рот?”

С врагом мы можем ратный спор вести пять лет подряд,

И, сколь ни зол король-отец на неповинных чад,

Он на себя лишь самого несчастье навлечет».

Меж тем внутрь церкви Сен-Сернен, под самый главный свод,

Над коим звон колоколов три раза в день плывет,

Был гроб с мощами помещен. Во гробе том прелат

Был упокоен⁸, знает всяк, века тому назад:

Сего прелата дух святой, верша свой правый суд,

И ныне паству защищал во дни скорбей и смут.

Никто без дела не сидел, всяк приложил свой труд

К постройке башен и валов, чей склон высок и крут,

Мостов и крытых галерей, препятствий и преград.

Немало благородных донн, надев простой наряд,

И дев, и отроков младых, являвших пыл стократ,

Под звуки песен и канцон, напевов и баллад,

Трудились на рытье траншей день целый напролет.

Меж тем Бернар и мэтр Гарнье, ускорив ход работ

И лучших плотников собрав, о ком молва идет,

Немало сделали баллист. И каждый камнемет

Врагу мог много принести печалей и забот.

А те, кто честью и умом себе снискал почет,

И знать, и ловкие купцы, тем не внеся разброд,

Взялись делами управлять. И заставал восход

Людей в заботах и трудах, коли молва не лжет.

Везде, вплоть до речной косы, что за холмом лежит,

Поднялись стены и зубцы, чей неприступен вид.

Народ Тулузы сделал все, чтоб дать врагу ответ

И встретить меткою стрелой, взяв лук и арбалет,

Злодеев и убийц.