Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 191

собирает большой

совет, на котором принимается решение защищать город

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

65

70

75

80

85

90

95

100

105

110

115

120

125

Там были все, с кем рядом граф сражался много лет:

Его вассалы и друзья, опора и оплот,

И граф Комменж, и граф Фуа, о ком молва идет,

Рожер, виконт де Кузеран, изгнанник и фаидит,

И много рыцарей других. Долг мне сказать велит:

Там был сын графа де Фуа Рожер Бернар и тот,

Кто знамя доблести хранит и высоко несет,

Кто щедрость, честь и радость чтит, души взлелеяв сад,

Бернар, отважный паладин, и сам Крей сель Далмат,

Что верен слову своему, и это всяк поймет,

И те из местных горожан, кого прислал народ

Тулузский... Кстати говоря, я вам поведать рад,

Что в малой церкви Сен-Сернен¹ собрался магистрат.

Как только время подошло и все уселись в ряд,

Шум прекратил Тулузский граф, что знатен и богат,

И речи, кои он повел, имели смысл и склад.

«Я славлю Бога, — молвил граф, — как ни один прелат, Поскольку кто же, как не Он, скажу не наугад,

В тот миг, когда мы, духом пав, низверглись в бездну бед,

В нас силы новые вдохнул, даруя жизнь и свет.

Что чтит законные права своих заблудших чад;

Господь, увидев нашу скорбь, прощает нас, и вот,

Внимая искренним мольбам, нам руку подает,

Дабы владения у нас не отнял наглый сброд.

Как можно Господа гневить, коль смерть стоит у врат?

И ради милости небес, что нас от бед хранят,

Я говорю: коль кто из вас, пусть сам тому не рад,

Внезапным гневом обуян иль чем иным объят,

Святого странника убьет иль Церковь оскорбит,

Я с башни сброшу наглеца, сколь он ни родовит.

Бог мне Тулузу возвратил, прервав чреду невзгод,

Так пусть в служители свои Он и меня берет!»

«Да будет так! — граф де Комменж воскликнул в свой черед.

И небо нас вознаградит, и мир не упрекнет,

Коль ныне с клириками мы сведем вражду на нет,

Им не пытаясь отомстить за причиненный вред.

Пусть нас пресветлый Иисус с врагами примирит,

Сердцам согласие вернет, утишит боль обид,

И пусть предстательствует нам, пока святой синклит

О том, кто прав, кто виноват, и судит и рядит.

Направим Господу мольбы, пусть не сочтет за труд

Нас перед Папой защитить, явив свой правый суд».

Решили все, что, коли так, им гибель не грозит.

И поднял голос граф Фуа, чей столь приятен вид,

Что людям это уж одно о многом говорит.

«О горожане, — молвил граф, — должны вы все стократ Восславить родичей своих, что и досель крепят

Устои жизни вековой, на коих в час забот

Расцвел невиданный цветок² — светлей, чем дня восход.

Служа сеньору и Христу, трудясь из года в год,

Сбирали предки благодать, как пчелы — сладкий мед,

А ныне Рыцарство и Честь, благой и знатный род,

Все те, кого, лишив земли, унизил сумасброд,

Приют в Тулузе обрели, достигнув вновь высот.

Вы славный вырастили сад! Но коль в саду висят

На ветках горькие плоды, что сущий яд таят,

Вон с поля сорную траву, измена — это яд.

И под личиною любой будь проклят ренегат!

И если враг свиреп что лев и крепок что гранит,

Нам укрепить свои ряды отнюдь не повредит».

В умах столь праведных людей ложь даст свой результат,

Ведь есть у нас достойный вождь и Бог помочь нам рад.

Мой меч порукою тому, что я вступил в отряд,

Чтоб мстить за Педро-короля³, и не уйду назад,

Доколе городу сему грозит кольцо осад.

Я вам клянусь, что этот пыл и нас, и вас спасет,

А ваше дело — возлюбить и не лишать щедрот

Всех тех, кто, жертвуя собой, Тулузу бережет».

«Бароны, — рек Рожер Бернар, — коль ратный пыл растет

И богоданность правоты толкает нас вперед,

То и трудиться мы должны день целый напролет.

Пусть все, насущные дела оставив, труд свой длят,

Пускай возьмутся и купцы за черенки лопат,

Чтоб рвами окружить оплот, чьей славе нет преград.

Клянусь, что рыцарям Креста не взять нас в оборот,

Коль скоро мощная стена Тулузу обовьет!

А коль не побоится враг и близко подойдет,

Пускай с высоких галерей летят стрела и дрот,

И столько рыцарей Креста, надеюсь, всяк убьет,

Что тут уж будет воронью пожива и доход.

И мы могли б атаковать, пустив оружье в ход,

Но малочисленность бойцов как не принять в расчет?»

«Бароны, — рек Бернар Комменж, — пускай глупцы кричат,

Что мало воинов у нас, нет ни мечей, ни лат,

Меж тем как лучшие бойцы нам противостоят.

Но разве рыцари Креста, сколь им молва ни льстит,

От нас не дали стрекача, теряя всякий стыд?

Монфор не меньше чем на треть умерил аппетит,

Ведь он кусок не по зубам оттяпать норовит!»

Средь них тулузец был один, законник, правовед.

Бернаром звался грамотей⁴, умевший дать ответ,

И так он рыцарям сказал: «Сеньоры, спору нет,

Что в наших бедах виноват, и это не навет,

Не кто иной, как наш примас, сам монсеньор Фолькет.

Пусть гром злодея поразит, убьет грозы раскат,

Ведь нас к погибели привел сей пастырь Божьих стад,

Своих овечек обманув. И вот уж десять сот

Волков на каждую овцу свой разевает рот.

Но Бог сумеет различить, кто прав, кто виноват,

Падет от нашего меча, будь он в броне до пят.

Получит враг такой отпор, что дрогнет небосвод!

Наш город крепок и красив, и мощь его растет.

Оплот мы будем охранять, отринув страха гнет,

И днем, и ночью, и тогда, когда заря встает,

А против замка на холме поставим камнемет,

Что, полагаю, на куски тот замок разнесет.

Я вам решенье объявлю. Решенье то гласит,

Что весь наш городской совет, пусть Бог его хранит,

Един, ведь ныне и я сам, и весь тулузский люд,

Сплошь вся коммуна, весь народ, все, кои здесь живут,

Готовы жизнь свою отдать и положить живот

За графа, за его права, за весь его феод.

Скорей мы по миру пойдем, чем враг сюда войдет,

И я вам должен доложить, а мой язык не лжет,

Что будут посланы гонцы, которым надлежит

Дружину нам навербовать⁵. В Прованс их путь лежит».

«Клянусь, я сам в день Всех святых возьму свой меч и щит! — Сказал сеньор де Монтепот. — Я знаю путь, что скрыт

От лишних глаз. В Рокамадур отряд мой поспешит⁶.

До Пасхи⁷ город устоит, кольцом осады сжат,

А там уж, коль поможет Бог, оценим пользу трат».

Меж тем в Тулузе, приступив к постройке баррикад,

Трудился стар и млад.