Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 175

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

Всю жизнь придется им теперь в оковах провести,

Ведь недруг рыцарство и честь задумал извести.

Спасет ли чудо горожан? Взойдет ли их звезда?

Лишь только солнце поднялось, гоня росу с листа,

Тулузцы, рыцари и знать, отнюдь не беднота,

Пешком отправились в Вильнёв, замкнув свои уста.

Скажу, что знатных горожан страшили те места,

Где встречу им назначил клир. Там рыцари Креста

Свои раскинули шатры и встали на постой.

Но скорбь и кроткую печаль явил отец святой¹,

Встречая паству. Мир и лад внушал сей речи строй.

«Скажу, сеньоры, — рек примас, — со всею прямотой,

Что оскудением ума, безумной слепотой

Я объясняю ваш мятеж. На вас легла пята

Злых сил, но бесов тех изгнать я попрошу Христа.

Средь вас сомнение царит и доблесть не в чести,

Вы — овцы, коим в дикий лес случилось забрести,

А я — ваш пастырь и пастух и призван вас спасти.

Овечкам стоит ли бежать, когда кричат им: “Стой!” —

Не лучше ль ласковый лужок, чем темный лес густой?

Я вас избавлю от беды, спасу от волчьих стай.

Бог дал мне знания и ум, возвысив неспроста.

Со мной вам слава суждена, а не безумств тщета.

Я и паршивую овцу не брошу никогда...

Ведь если по моей вине случится с ней беда,

То мой Владыка и Сеньор, кем послан я сюда²,

Мне скажет, гнева не тая: “Был нерадивым ты!”

Тому, кто дерево трясет, роняя в прах цветы,

Вовеки не собрать плодов, что соком налиты.

Мои дороги не легки, они трудны, круты...

Вас в заблуждение введя, я погублю труды

Всей жизни, всё, что накопил за долгие года:

Наказан буду я за ложь в день Страшного суда.

Пусть тело грешное мое съест хищный зверь, когда

Для вас настанет с этих пор дней черных череда.

Клянусь, я в рай вас приведу, где пребывают те,

Кто мысли к Богу устремлял, к духовной высоте.

Я укажу вам верный путь! Коль в вас душа чиста,

То сердце светом озарю, где страх и маета.

Как вам и тело сохранить, и то, что нажито?

Прошу вас честь мне оказать и право дать на то,

Дабы предстательствовать вам, но и помочь зато.

Идите к графу на поклон, скажу вам без затей,

И граф, простив, полюбит вас, как всех своих людей,

Которым лучшего, чем он, сеньора не найти.

Но граф не держит никого, всяк может прочь уйти!»

«За дерзость, отче, — все рекли, — детей не осуди,

В своих молитвах не оставь и к свету приведи.

Но ради Жертвы Пресвятой и вечной правоты,

Но ради Истинной Любви, которой служишь ты,

Скажи, не в бездну ли пастух ведет свои стада?»

«Здесь вам, сеньоры, — рек примас, — не причинят вреда;

Ни Бог живой на небесах, чей взор нас зрит всегда,

Ни пресвятая Божья Мать, чье имя — красота,

Ни сан, ни звание мое, ни Церкви доброта

Способствовать не могут злу, храня верней щита.

К смиренью призываю вас». Едва лишь смолкла та

Живая речь, всяк ощутил, скажу вам без стыда,

Не воли собственной порыв, но то, что иногда

Внушеньем свыше мы зовем. Тулузцы шли туда,

Куда вела судьба.