Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 149

5

10

15

20

25

30

35

40

45

50

55

60

Но, чтобы суд наш за собой несчастий не повлек,

Должны мы дело изучить и вдоль и поперек.

Устойчив в вере граф Раймон, он — Церкви верный друг,

Свободен дух его от пут, но плоть объял недуг,

О том, что плоть заражена, скорбит безгрешный дух.

Страданьем плоти, наконец, искуплен прежний грех!

И я, сеньоры, не пойму причину действий тех,

Что мы Монфору отдадим все земли без помех...

Как бы сие не привело к брожению в умах».

Сказал тут Папе мэтр Тесин: «Тот край блуждал впотьмах!

С врагами веры граф Симон сражался не за страх,

За это и вознагражден, враги же пали в прах».

«Мэтр, — молвил Папа, — это так, граф был в сраженьях лих,

Однако он в пылу борьбы бил также и своих¹.

Страдал католик от него, равно как еретик.

Увы, я слышу, что ни день, великий плач и крик,

Добро хиреет, Зло растет. Какой же в этом прок?»

Пустились к Папе, с мест вскочив, прелаты со всех ног,

С ним долго стали говорить, толпою встав вокруг:

«Ужель тебе, святой отец, понять нас недосуг?

Монфор взял край еретиков, там водрузив свой стяг,

Желая Зло искоренить, источник свар и драк,

Со свету сжить еретиков, рутьеров и бродяг,

И теми край тот населить, кто нам отнюдь не враг.

Монфор нес всюду меч и Крест, сей символ Божьих мук.

Фуа, Тулузу, Монтобан, земель обширный круг

Он в руки Церкви передал, взяв из греховных рук.

Монфор, как истый паладин, с врагами был жесток,

За дело Церкви и Христа стоял как только мог,

Немало подвигов свершил, подъемля свой клинок.

Он реки крови проливал, худой корчуя злак,

И земли честно заслужил. К тому ж не знаем, как

Их можно было бы отнять. Пойди на этот шаг

Ты, Папа, мы бы за него свой подняли кулак!»

«Я в горе, — Папа отвечал, — нас в сети Грех завлек,

Сердца и души поразил Гордыни злой порок,

И мы в безумной слепоте лелеем Зла росток.

Должны мы, Истине служа, брать в ум любой пустяк...

Будь даже проклят граф Раймон, хотя сие не так,

Есть юный отпрыск у него, а это добрый знак.

Он не виновен, ибо чист, как агнец-сосунок!

Недаром людям говорил Христос, наш Царь и Бог:

«Сын не в ответе за отца»². Ужель вам невдомек?

А вы перечите Христу, отринув сей зарок.

Но был ли в мире хоть один святой или пророк,

Что без ущерба для себя Писаньем пренебрег?

Закон незыблем как скала и в каждой букве строг.

Когда пришли в Битерруа французы дать урок

Смутьянам — в год, когда Безье в несчастьях изнемог, —

Сын графа был совсем дитя³, младым умом убог,

Добра от зла не отличал и птиц ловил в силок.

Нельзя невинное дитя лишать наследных благ:

Нет доказательств никаких, ни писем, ни бумаг,

Что он от веры отошел и к низкой лжи прибег.

Неужто податей взимать не будет он вовек?

Кто столь немилостив к нему — сам грешный человек.

Граф — рыцарь телом и душой, и род его высок,

В нем древней крови королей струится чистый ток,

И каждый будет осужден, сей погубив цветок,

А тот, кто пустит клевету, найдя любой предлог,

Нигде поддержки не найдет, сам будет одинок.

Граф призван править и дарить⁴. Ужели, сир и наг,

Ходить с порога на порог он должен как бедняк?

Уж лучше вовсе и не жить, сойдя в могильный мрак!»

Попы стояли на своем. И так воскликнул всяк:

«Отцу и сыну Бог воздаст. Фуа, Керси, Гальяк,

Альби, Тулузу, Монтобан, чтоб не попасть впросак,

Монфору отдаем!⁵»