Песнь о крестовом походе против альбигойцев. Лесса 134

5

10

15

20

25

30

35

Собрав подручный матерьял. Порядок был таков,

Что каждый на спину взвалил один из тех тюков

И прямо к стенам городским принес и бросил в ров.

На славу насыпь удалась. По ней был путь готов

До стен, до их железных скреп, до самых их основ.

Осыпав греческим огнем¹, камнями забросав,

Французы встретили гостей, на галереях встав,

И окатили кипятком, все точно рассчитав.

Тулузцы мигом отошли, унынье ощутив.

Один другому говорил: «Не лучше ль, отступив,

Спастись, чем, заживо сварясь, погибнуть, здесь пропав?»

Но стрелы сыпались дождем, французов разметав,

Никто не смел и головы поднять, будь он сам граф,

Без риска рану получить в скулу иль меж зубов.

Ну ж, катапульты, я скажу, и наломали дров!

Сеньоры, бойтесь катапульт. Кольчугу пропоров,

Вас камень сбросит со стены, нежданно в грудь попав,

И сразу насмерть поразит иль ранит, кость сломав,

Да так, что мук не облегчит умелый костоправ.

Вскричали рыцари и знать, народ приободрив:

«Пора на штурм! Смирился враг, к победе путь открыв!»

Все разом бросились на штурм, сей город покорив.

И я, сеньоры, вам скажу, в слова весь пыл вложив,

Что из французов ни один там не остался жив,

Погибли все до одного, смерть злую заслужив².

Скажу, что ровно шестьдесят осталось знатных вдов,

Осиротело шестьдесят прославленных родов,

А уж и конюших, и слуг я сброшу со счетов.

Тут в магистрат пришло письмо. Клянусь, что был не нов

Ни самый смысл того письма, ни тон суровых слов.

Письмо гласило, что Монфор, свиреп как дикий лев,

Уже прошел Авиньонет, путь за день одолев,

Чтоб на тулузских горожан обрушить весь свой гнев.

Когда тулузцы побегут, и охнуть не успев,

Французы бросятся на них, всех разом истребив.

Но вряд ли кто был огорчен, с французов спесь посбив

И захватив Пюжоль.